— Мать! — я замешкался, но крикнул.
— Мать! — Брежнев продолжил.
— Мать! — Горбачёв провёл у себя перед глазами огоньком зажигалки.
— Материя! — Андропов потряс в мою сторону игрушечным Буратино.
— Маммо! — заорал Донский. — Оу йэа! Дас ист! Дазайн! Повторяем! Прыгаю!
— Мать!
— Мать!
— Мать!
— Материя!
— Маммо! Маммо! Дас ист! Дас айн! Всё! Мы сделали это, товарищи! Это поворотно! Это духоподъёмно! Партия нас не забудет!
— А что это в конце по-немецки у тебя было? — спросил Андропов.
— Очень правильный вопрос, Юрий Владимирович! Дас ист, дазайн — это диалектические добавления в ритуал, внесённые Фридрихом Энгельсом. Классик! Последнее слово всегда за ним.
— Я хочу спать, — сказал Брежнев.
— Ещё пара минут, товарищи, — попросил Донский. — Осталась последняя, но самая важная вещь!
— Смотрите! — заорал Горбачёв. — Если её не гасить крыжечкой, то она горит и горит себе!
— Заткнись, — сказал Андропов. — Давай, Филя, побыстрее, что там ещё осталось?
— Даю! Чтобы распахнуть окно возможностей, чтобы новый русский революционный поворот состоялся, а вы не вспоминали себя потом членами хоровода на жэдэ платформе, а вспоминали себя вершителями судеб мира, нам нужно принести окончательную жертву. Судьбоносную. Чтобы на это архиважное дело от остальных участников обряда получил санкцию начальник КГБ, наша деревяшка, товарищ Андропов! Жертва должна быть, конечно, символическая, бескровная, мы же не садисты какие-нибудь. Я думаю, яд — лучше всего. Даже не удавка. Да, отравим его.
— Кого? — спросил Андропов.
— Священника, товарищ Андропов. Мы должны убить Отца, всю свою жизнь посвятившего Идее!
— Предлагаешь замочить Суслова?
— Я рассматривал этот вариант. Но нет. Мы должны грохнуть того, с кем вместе умрёт идея, а не только её носитель. Для поворота истории валить надо священника, который одновременно король, как единство духовной власти и мирской, идеального и материального. Нужно рубить безжалостно сей гордиев узел! Чтобы все нитки, ранее связывавшие тонкое и грубое, идеи и воплощения, короче, всё со всем, покромсать, бля, чтоб вообще! Порвать, ёпта, как целку, ради свободы! Выкопать старое с корнем и сгноить! Вырвать у него пупок! Вбить клин в темечко дряхлому миру и бросить его подыхать на амвон склада стройматериалов! Вырезать солнечное сплетение, пока живой стонет, и этот окровавленный сгусток кинуть на солею в овощехранилище и раздавить в жижу каблуком свеженького, сука, только с завода кирзового сапога!!!
— Ну и где будет такого взять? Единство чтоб духовного и мирского? — спросил Горбачёв.