Сделка (Черненко) - страница 28
Благослови, Господь, Америку!
Это Уильям Роббинс из глубины вонючих джунглей, друзья.
Ёбаная страна, ёбаные люди, я хочу домой.
Bomb! Bomb! Bomb Vietnam!
Запись беседы
Председателя Совета министров СССР
А. Н. Косыгина и
лейтенанта ВВС СССР Ивана Лисицина,
Москва, Кремль,
07 ноября 1967 года
— Присаживайся, лейтенант. Дай-ка я посмотрю на тебя, герой. Жарко сейчас во Вьетнаме, Иван?
— Душно, товарищ Председатель Совета министров.
— Меня зовут Алексей Николаевич, и ты меня так зови. Давай я тебе прочитаю из этой тонкой папки, а ты на мои уточняющие вопросы ответишь. Лады?
— Так точно, Алексей Николаевич.
— Лисицын Иван Дмитриевич, Иркутское Особое Высшее Лётное Училище, выпускник этого года, все экзамены сдал на отлично. Владеет английским языком в совершенстве, проверено по методикам филфака МГУ. Где языку научился, лейтенант?
— Я окончил английскую спецшколу, десятилетку, учителем у нас был сбежавший из США негритянский коммунист. Литературу в старших классах преподавала его жена, индианка из племени сиу. На английском языке. Я честно учился.
— Богата Сибирь талантами. А теперь, Иван, расскажи мне, как потерял истребитель, как попал в плен и как бежал в тот же день. Контрразведке ты уже всё поведал, я уже всё прочитал тут, в твоем личном деле, однако, ты сейчас не на допросе. Расскажи коротко, но так, чтобы мне интересно было. Хочу послушать, как ты свои мысли излагаешь. Вперёд!
— Есть! Я не должен был лететь в тот день. Моя служба заключалась в испытании собранных из частей МиГов, которые Советский Союз поставляет в Северный Вьетнам морем. Отдел проверки качества, что-то вроде. Боевой вылет командир нам, вчерашним курсантам, и не доверил бы. Тридцатого июля наши офицеры должны были перегонять шесть собранных Двадцать Первых на южный, пограничный аэродром ВВС Вьетнама. Если полёт проходит вблизи с границей, в группу лётчиков должен входить толмач с английского, виноват, переводчик. Это приказ штаба. А наш переводчик слёг в госпиталь — неудачно познакомился с новыми блюдами вьетнамской кухни. Командир временно назначил меня на его место. Тогда я был рад. Этот вылет оказался моим первым и по настоящий момент единственным боевым. Мы почти уже достигли цели полета, когда я услышал переговоры американских лётчиков в эфире. Доложил по связи содержание переговоров командиру. Пока докладывал, наш курс пересекли три ракеты с той стороны. Неуправляемые, мимо. Командир велел мне прикрыть остальных. Ракет на моем МиГе не было, я понадеялся на пушку. Повернул на юг, к границе. Нас атаковали два «Фантома», атака была какая-то несерьёзная, сказал бы понарошку, но ракеты у них были настоящими. Между собой пилоты говорили: «Ты же обещал по одной ракете, Бобби, давай уже назад! Окей, лейтенант, мы проучили ублюдков!» Воспроизвожу точно, запомнил. Границу они не пересекали, а я пересек. Они меня не заметили. Я догнал и сбил из пушки один «Фантом». Метров с семисот. Но кончились снаряды, боекомплект был неполным. Я не проверил перед вылетом, слишком радовался, виноват. Второй «Фантом» развернулся и атаковал меня. Мне ничего не оставалось, как идти на таран. После тарана катапультировался. Американские пилоты тоже спаслись. День странный был, никто из тех, кого я видел и слышал в тот день, не погиб. Поисковая группа американцев быстро нашла меня в джунглях, скрутили, маленько побили и притащили в свою часть, в лагерь военнопленных. То есть, просто лагерь, там кроме меня ни одного военного не было. Все остальные — обычные крестьяне. Сто сорок один человек за колючей проволокой, пересчитал. Просидел я там часа два. Обыскали, фляжку с водой отобрали, но никто меня не допрашивал, только на ломаном русском имя и звание спросили. Это была необычная воинская часть, на мой взгляд. Правда, я обычных американских частей не видел. Там было мало солдат и офицеров, и, хотя все были в форме, выглядели они как сброд, как пираты на привале. Небритые, нетрезвые. Была взлетная полоса, три грузовых самолета «Си Сто Тридцать» и два «Фантома», ещё одноэтажное каменное длинное здание без окон и два деревянных, скорее всего, склада, туда постоянно разгружали огромные тюки с армейских грузовиков. Часа через два за мной пришли трое, руки связали, привели на ровную площадку рядом со взлётной полосой, там бездельничали около десяти рядовых и два-четыре офицера, не у всех погоны разглядел. По площадке бегал похожий на клоуна тип и орал в микрофон — вел радиопередачу в прямом эфире. Передача была про смертельные поединки, которые вот на этой площадке они и проводят. Я не подавал виду, что знаю язык, но слушал внимательно. То есть я попал на смертельный поединок, на ринг как участник. Повторюсь, странный это был день. Насколько я успевал оценить, клоун этот был отличный радио ведущий, заслушаться мне мешал противник, тот самый лётчик, чей «Фантом» я сбил тараном. Стали драться. Бился он не честно, и это никого не смущало. Боб его звали. Я ему накостылял немного. Со слов радио ведущего было понятно, что живым меня не выпустят. И тут такая удача ещё раз — грузовой самолет «Си Сто Тридцать Геркулес» рядом, на взлётной полосе запустил двигатели, для проверки, для рулёжки, не важно. Я повалил на зрителей трибуну, там была такая самодельная из бамбука, отобрал у одного автомат, и побежал к самолёту. Пилот и штурман сопротивления не оказали, послушно выполняли мои приказы. Мы взлетели, через двадцать минут приземлились на аэродроме в Северном Вьетнаме, на том самом, куда я утром со всеми на МиГе летел. Сдал пленных и самолет дежурному. Всё. С тех пор жду трибунала, замполит периодически обещает.