* * *
Впервые Микка Гаори оказался в седле, когда ему исполнилось шесть. Дядя Ига крепко привязал его ноги к стременам, и со словами: «Береги голову, пацан!» хлестнул пегую лошадь по худому облезлому крупу. Маленький Микка зажмурил глаза и вцепился в поводья так, что те стали продолжением его рук. Старая кобыла, нехотя цокнув копытом, укоризненно покосилась на дядю и лениво заковыляла по заднему двору. Но Микке казалось, что он, разрезая пространство и время, несется быстрее молнии на диком, покрытом пеной огненном жеребце — самом исчадии ада. Тем временем животное, просеменив мелким шагом три неполных круга, остановилось перед Игой, требовательно тряхнув гривой в ожидании сахара за проделанный тяжкий труд. Мальчик разлепил веки и, осознав, что всё еще жив, радостно прокричал: «Дядя, теперь я всадник!» С тех пор Микка Гаори большую часть жизни проводил в седле.
Со временем как наездник он приобрел такую виртуозность, что несмотря на молодость, по праву слыл лучшим в кавалерийском гарнизоне Первой Ступени. Верховой ездой юноша наслаждался безмерно. Пуская Черного в неистовый галоп по выжженной Оманской равнине, искусно лавируя извилистыми приозерными тропами провинции Гессар, преодолевая плоскогорья Гелейских гор, он неизменно чувствовал себя птицей, крылья которой — быстрые ноги его резвого коня. Молодой жеребец был подарен ему шесть лет назад, и с тех пор стал самым преданным другом. По сути, кроме коня друзей у Микки не было. Парень давно убедился — люди не умеют дружить. Верными могут быть только кони.
А ещё он знал, что люди не умеют любить. Вернее, не умеют девушки — эти взбалмошные вредные создания. К примеру, такие как его кузина Стефа, дочь дяди Иги, у которой на уме одни насмешки. Ну, кто ей сказал, что нельзя влюбляться в собственную двоюродную сестру? Но нет, вколотила себе в голову — нельзя, и всё тут!
Молодой барон матери не помнил и воспитывался исключительно отцом, потому двоюродная сестра стала для него олицетворением всех земных женщин. Одногодки Микка и Стефа с детства росли вместе, и казалось, нет никого ближе их. Но после последнего разговора юноша поклялся навсегда выбросить из головы эту острую на язык и совершенно несерьёзную девицу.
— Хочешь, чтобы у нас родились дети с тремя руками, или же цветом, как твой Черный? — насмехалась Стефа, моргая длинными ресницами.
Тогда Микка Гаори одновременно и растерялся и вскипел, хотя и то и другое для него считалось совершенно несвойственным. Но это ж надо, сказать такое? И именно, когда он наконец-то решился признаться в своих чувствах. Вот уж несносная девчонка!