Тут Аргос отрывисто гавкнул и бросился было назад в лес, но на полпути остановился и, уставившись на Уилкса, отчаянно залаял.
– Это Сирил. Больше некому, – сказала Ралина. – Наверное, он не смог добраться до города и прислал Аргоса. Я соберу аптечку и пойду за ним.
– Я с тобой. Помогу его дотащить.
Ралина кивнула, и они с Медведем бросились назад к платформе.
– Аргос! Мы поняли! Мы идем. Подожди, дружище.
Один подошел к старой овчарке, успокаивающе коснулся его носа своим и начал его вылизывать, пока Уилкс мерил шагами землю и пытался думать о хорошем. Сирил наверняка жив, иначе Аргос не оставил бы его одного.
Ралина возвращалась к ним, когда крики раздались снова. Сперва Уилкс не мог ничего разобрать – слышал только невнятные выкрики и всхлипы, а слова смешивались с рыданиями. Когда крики приблизились, он начал вычленять отдельные возгласы.
– Солнечный огонь! Нет!
– Не может быть!
– О боги! Нет!
Внутри у Уилкса все сжалось от дурного предчувствия, и тут поведение Аргоса изменилось. Пес начал нервно поскуливать. Звук нарастал, переходя в сдавленный, отчаянный вой, от которого по спине у Уилкса побежали мурашки. А потом из леса выступил Тадеус, который аккуратно, как спящего ребенка, прижимал к себе тело.
Аргос отреагировал мгновенно. Он метнулся к Тадеусу и застыл перед ним, словно превратившись в камень.
Тадеус опустился на колени и осторожно положил тело Сирила на мох. Псобратья и их спутники, охваченные отчаянием, окружили старого пса и тело Старейшины.
Аргос доковылял до своего спутника. Подойдя к нему, овчарка медленно легла рядом, вытянув седую морду и уткнувшись старику в плечо. На глазах Уилкса пес свернулся в клубок рядом с Сирилом, и напряжение покинуло его тело. Аргос закрыл глаза, глубоко вздохнул в последний раз – и преданная овчарка навсегда воссоединилась со своим любимым спутником.
Собаки на поляне вскинули морды в небо и завыли, изливая печаль Солнцу.
Древесное Племя скорбело.
Возбужденный лай Ригеля разбудил Мари – или, скорее, привел ее в чувство.
– Что случилось? Ригель! Где Ригель?
Во рту пересохло и ощущался отвратительный привкус. Голова у нее болела, а в желудке крутило так, будто в последний раз она ела несколько дней назад.
– Он тут, Мари. Все хорошо. Он просто говорит тебе, что ты дома.
Мари почувствовала, как хватка Ника ослабла, и поняла, что все это время он ее нес.
– Долго я была без сознания? – спросила она, потирая глаза и пытаясь сфокусировать зрение, хотя чувствовала такую слабость, будто голова у нее была полна дыма.
– Ты время от времени приходила в себя с тех пор, как мы спустились в низину, – сказал Ник, утирая с лица пот.