Ольга Артуровна шла по коридору и озабоченно слушала медсестру, сунув руки глубоко в карманы халата, отчего полы его скособочились и хлестали по ногам.
Та, подстраиваясь под шаг начальницы, говорила буднично, но смотрела несколько боязливо:
— Там Воронов[1] ваш ждет.
Глухо поскрипывал старый паркет, стучали каблуки заведующей. В этот ранний час пациенты еще оставались в палатах, а заступившая смена начинала рабочий день в ординаторской.
Древнему, могутно-нерушимому зданию с крошащейся штукатуркой и ветхими, облупившимися ступенями на старомодно-широком крыльце не могли придать современности ни пластиковые стеклопакеты, ни электрические указатели. А его мощные, метровой толщины стены сохраняли прохладу летом, тепло зимой. И всегда — благостную тишину.
— Где? — еще сильнее нахмурилась завотделением.
— Так в приемном сидит, — пояснила сестра, — с вещами.
Первый этаж, с вросшим в землю приемным и наркологией в пристрое, неподготовленному человеку представлялся клубком коридоров. Они сливались, поворачивали, раздваивались и парадоксально заканчивались тупиками, сплетаясь в причудливую вязь, разобраться в которой могли только врачи. И хроники.
— О господи, — только и выдохнула та, — опять.
Сестра пожала плечами, мол, «а куда деваться — опять». Но ничего не ответила.
— Третий раз за год, — с укором бросила, повернувшись к ней заведующая, будто в бесконечных обострениях хроника была ее вина. И устало добавила: — Ну и что на этот раз?
Разговаривая, она остановилась у раскрытой двери крайней палаты. Ольга Артуровна была педантична. Каждый раз, совершая обход своего отделения, она начинала с одной и той же палаты — первой слева — и заканчивала последней — дальней. В ее отделении все было размеренно и упорядоченно. Ровные клетки палат, ровные клетки занавешенных окон, ординаторская, процедурка, посты. И ручейки перемежающихся в шахматном порядке паркетных квадратов. Стройно и гармонично.
Двери в палаты, как и в любом другом психиатрическом отделении, никогда не закрывались. И сестры, занимающие свои посты на концах коридора, могли то и дело бросать взгляд на пациентов. Которые никогда не должны были оставаться наедине с собой.
Сестра пожала плечами:
— Да все как всегда, — принялась она объяснять. — Говорит, с ножом бегал, женина любовника ловил, — сменив тембр голоса на значительный, добавила: — Жену убить грозился. А как опомнился — понял, что пора, вещи собрал и к нам пришел. Госпитализировать будем? — спросила она.
— Ну а куда его еще? — с некоторым раздражением буркнула Ольга Артуровна больше себе, чем ей. — Сейчас спущусь, сама посмотрю. А потом оформлять будем. А то зарежет ведь. Да еще неизвестно кого — жена уже пять лет как умерла, — договорила она, переступая порог.