Но вот авто остановилось и газетчики, словно гончие, ринулись вперед, теснимые своими коллегами ничуть не меньше, чем спешившимися горцами, которые расчищали путь от машины до ворот образуя коридор. Притихшая и приспособившаяся к секундному равновесию пишущая и снимающая публика вновь взорвалась возгласами и вопросами едва только из чрева автомобиля показалась сама вдовствующая Императрица, которая ступила на снег, опираясь на галантную руку Великого Князя Александра Михайловича.
Мария Федоровна холодно оглядела собравшихся, игнорируя все вопросы и с большим трудом сдерживая свое презрение к этим писакам, которых за каким-то дьяволом пригнал сюда ее Августейший сын. Причем мало того, что пригнал, так еще и фактически принудил ее (ЕЕ!) играть роль в этом третьесортном водевильчике на потеху всем этим безродным хамам! Ничего, несколько шагов до ворот она как нибудь потерпит, а уж на территорию самого дворца Никки весь этот сброд точно не допустит! Она встретится с сыном и внуком, она сумеет убедить и добьется своего. А затем она просто сядет в авто и уедет к ждущему ее Императорскому поезду, игнорируя всех этих суетящихся газетчиков. Пусть Сандро общается с ними, если ему так хочется. В конце концов, она сюда приехала вовсе не для того, чтобы отвечать на вопросы всей этой своры!
Из-за ворот показался офицер и она потребовала:
- Я желаю видеть Великих Князей Николая Александровича и Алексея Николаевича! Потрудитесь меня сопроводить, господин офицер!
Однако, вопреки ее ожиданиям, ворота не распахнулись.
- Прошу меня простить, Ваше Императорское Величество, - хмуро проговорил встречающий, - но мне нужно доложить о вашем прибытии.
- Да вы с ума сошли! - не поверила своим ушам она, - вы, что хотите меня оставить за воротами... - "... в окружении этих скотов?" хотела сказать она, но вовремя спохватилась и поправилась, - ... и станете препятствовать вдовствующей Императрице?
- Прошу простить, Ваше Императорское Величество! - повторил он и, развернувшись, спешно устремился в сторону дворца.
Ошеломленная такой наглостью, Мария Федоровна беспомощно топталась у ворот, а вокруг нее бахали вспышки, сыпались вопросы, и бесновалась журналистская стихия. Черкесам с трудом удавалось удерживать репортеров на некотором расстоянии, что не мешало газетчикам резвиться вовсю. И от этого всего ее высокородную натуру просто трясло от ярости и негодования. Ну, ничего, она сейчас войдет вовнутрь и они все запомнят этот момент на всю оставшуюся жизнь. Какой сейчас будет разнос! Хамье! Скоты! Негодяи! А вот, как раз, бежит к ним этот наглец-офицер! Сейчас ворота откроются и она...