- Черт! - вырвалось у Рейли.
Николай смерил его хмурым взглядом и со значением сказал.
- Вот именно. Не искушай меня! Изыди!
В этот момент в прихожей что-то грохнуло, что-то тяжелое упало на пол, зазвенело разбиваемое стекло и в комнату ввалились люди в штатском.
- Что это значит? - взвизгнул Кирилл Владимирович.
- А это значит, милостивый государь, что вы все арестованы!
Тяжело ступая по битому стеклу, в комнату вошел генерал Глобачев. Он оглядел присутствующих и увидев Николая поклонился.
- Ваше Императорское Высочество, рад видеть вас в добром здравии! А то столица полнится слухами о вашей гибели во время пожара в Царском Селе. Надеюсь Алексей Николаевич так же прекрасно себя чувствует?
Николай с достоинством и явным облегчением кивнул.
- Благодарю вас, генерал. С нами все в порядке.
Тут голос вновь подал Кирилл Владимирович.
- Генерал, я требую объяснений!
Глобачев очень удивился.
- Вы? От меня? Объяснений? На каком основании, собственно?
- На основании того, что я ваш Император! - Кирилл Владимирович буквально кричал.
При этих словах Рейли досадливо поморщился. Но Великий Князь не унимался:
- По праву престолонаследования я законный Император Всероссийский! И если вы, генерал, немедля не дадите мне объяснений, то лучшее что вас ждет это каторга!
Глобачев пораженно молчал.
* * *
ПЕТРОГРАД. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 6 марта (19 марта) 1917 года. День.
Сознание начало возвращаться словно от толчка. Впрочем, через пару мгновений я понял, что не словно, буквально, поскольку мою бренную тушку куда-то несли и при это порой немилосердно трясли, словно носильщики мои куда-то очень спешили не очень-то разбирая дорогу.
С усилием приоткрыл один глаз. Потолок Романовской галереи. Значит, я в Зимнем. А куда меня несут? И почему несут, собственно? И не разобрать толком, такое ощущение, что в глаза ведро песка насыпали...
- Очнулся... Очнулся!
Вокруг засуетились, меня куда-то положили, что-то мокрое коснулось моего лица. Ага, мне начали промывать глаза. Выходит насчет песка это была не совсем иллюзия. Наконец глаза кое-как открылись.
Надо мной склонилась медсестра или как их тут... сестра милосердия, в общем. Рядом стоит Кутепов. Видок у него весьма помятый и замусоренный, но ничего, вроде целый, только щека поцарапана. Впрочем, я, вероятно, выгляжу еще краше, судя по тому, как мне пытаются наложить повязку на голову, а какой-то бинт в тазике, которым меня отмывали, имеет явные следы крови. И судя по тому как мне холодно, кровопотеря была приличная.
- Как вы себя чувствуете, Ваше Императорское Величество? - обеспокоенно спрашивает Кутепов.