Почти сразу мне удалось заблудиться в этом месиве из людей, лошадей, мешков, бочек и телег. Не заметив как оказываюсь в месте, где торгуют исключительно фуражом, по видимому, в самом сердце этого чудовищного лабиринта. Надо отметить, что дуб на входе совсем не единственное здесь дерево, вся площадь утыкана березами, кленами, липами с роскошными кронами, так что дуб тот как последний ориентир совершенно мною не видим.
После часового петляния решаю махнуть рукой на свою затею и выбираться, все равно ни одного жигана не встретил и вряд ли уже встречу, кругом один “колхоз”в не лучшем его проявлении.
В стремлении резануть угол и попасть ближе к выходу углубляюсь в скопление телег и тут же смачно нажимаю правым сапогом в конское дерьмо. Через минуту – левым. Насколько я успел заметить поблизости кроме меня в сапогах никого и нет, весь рыночный люд поголовно щеголяет в допотопных лаптях и обмотках до самого колена. В лаптях вонючую грязь месить совсем другое дело, нежели в сапожках фильдеперсовых – истоптал да выкинул, а кожа она уход любит, чистоту.
Подхожу с бочка к телеге с сеном, отщипываю пучок, чтоб сапожки свои ладные протереть. Наклоняюсь и слышу сзади сочный такой голосина:
- На место положи!
Выпрямившись, оборачиваюсь. Передо мной молодой ражий детина в черной рубахе, харя только поросят бить, лоб танковый фугас выдержит. Смотрит сверху вниз васильковым взглядом из-под насупленных собачьих бровей, пальцы в кулаки собирает.
- Не понял, – признаюсь я честно, – тебе что, кусок травы жалко?
- Я сказал – клади в телегу, – говорит и шаг ко мне делает.
- Ты дебил что-ли? – начинаю закипать. – Стой на месте, лапоть!
Я по рынкам таких бобров десятками щемил и славян и цыган и кавказцев, всяких, в общем, а этот сельский увалень, видать, попутал по незнанке, либо сапоги мои его заели...
Чую, народец собирается, причем преимущественно сзади. У них тут среди телег тихо, кулуарненько, прирежут за милую душу, под копну засунут и вывезут до первой ямы. Пятеро уже собралось, мирные пока, стоят как зомби в кинотеатре, смотрят чем дело кончится. Из всех выделяется только скупой до сена здоровяк, остальные почахлее, двое так с явным недобором веса и это радует...
- Вы чего, парни, ханки пережрали? – спрашиваю, оборачиваясь. – Идите торгуйте своим залежалым товаром, мы тут сами разберемся.
Моя речь для них как сигнал к решительным действиям. Начинают медленно обступать. Вот как? Ну тогда жалеть никого не буду, на себя и пеняйте. Руками встряхиваю, давненько я не отрывался, придется поучить деревенщину манерам.