Его холодный голос звучал в ушах отвратительной насмешкой, от которой она, казалось, мерзла изнутри.
Днем позвонишь.
Протест поднимался в душе. И страх. Она, словно заарканенное животное, пыталась противиться. А потом-все таки сдалась. Вытащила визитку и набрала эти проклятые цифры. Пошел сигнал. Каждый гудок как тупой ножовкой по нервам.
- Да.
Опять этот голос. Все! Унижение, обида, стыд, ненависть, все взвилось разом. Она нажала отбой и показала зеркалу фак.
Пошшшел он! Гад.
Потом набрала мужа, теперь уже практически бывшего. Дождалась, пока он ответит.
- Да.
Чужой голос Власа звучал, тем не менее, успокаивающе. Она вытерла нос сафеткой и проговорила, хрипловато:
- Влас, тебя Белый искал.
Тишина в ответ.
- Я должна была передать, чтобы ты ему позвонил еще утром. Но я забыла, - шмыгнула носом, прокашливаясь.
Кристина ждала, что он будет орать как тогда, готовилась оправдываться, но Влас только промычал что-то типа:
- Угу.
И она отключилась, потому что больше говорить было нечего.
Потом вгляделась в себя в зеркало, вздохнула и вытащила косметичку.
Через полчаса она была прежней Кристиной Надеиной. Почти.
Поправила платье, осмотрела себя со всех сторон и пошла по коридору в сторону зала, где открывалась Аленкина выставка.
Голова гордо откинута назад, плечи ровно, улыбка. Под тонной косметики никто не увидит, что она недавно плакала, только стервозный блеск остался во взгляде.
Она еще всех поимеет, и в первую очередь Белого козла.
***
Со вчерашнего дня Рудик все вертелся вокруг него, особенно, с того момента, как он решил снять эту сучку, жену Власа Подгорского, и они вроде как стали гулять одной компанией. Девушки-модельки, что были с ним, показались Белому чересчур напряженными, его это веселило. Так и хотелось сказать, чтобы не тряслись, сегодня их никто не тронет, у него другая в программе.
Тот плюгавый, с пузцом, Геннадий, как Белый понял, виды имел на Кристину, но почуяв, что ему нех*** ловить, вскорости слился. Не понравился Паше его косой взгляд напоследок, но не до него было тогда. Решил потом. Будет еще время разобраться.
Рудик достал. Отирался рядом, хохмил, что-то плел, мозолил глаза, пока Белый его не послал. А сегодня Рудик нарисовался опять. Опять грузил что-то.
А Паша с утра был злой, болела голова. И просто отвратное настроение. Вывела шалава, бл***.
Слушал его вполуха, а сам ждал звонка от Подгорского. Он же велел сучке передать, уверен был, что та немедленно побежит к своему драгоценному Власу. Мрачный хохот просился из души, хотелось увидеть, как вытянется ее смазливая мордашка, когда Влас увидит запоминающиеся кадры.