Вначале из руин в ста метрах от нас вылетела граната и ахнула аккурат посередине катков головного танка. С садов тут же ударили одиночные бойцы – тяжело задумкали «буры». Бьют саперов…
Пока граната долетала, я, уже мухой слетев с брони, распластался слева под гусеницами. Как что-то внутри толкнуло – не полез на противоположную от обстрела сторону. Словно лист приклеенный, рядом растянулся Темир.
Зуб нырнул в мой люк, выставил пулемет и первый из нас приложился штук на пятнадцать по глинобитным развалюхам. Катаев сверху разворачивал пушку.
Смотрю в прицел – да нет там никого! Лежит наверняка этот гаденыш сейчас на дне погреба и бесу своему молится, чтобы пронесло правоверного. В рот тебе ноги! Не пронесет тебя, падла! Бля буду – не отсидишься, паскуда конченная…
По садочкам тоже не видать – высунется один, стрельнет и опять засядет. Каждый по разу – всем весело. Тут с противоположной стороны, из-за Кокчи, лупанули по-взрослому. Ну вот, дождались… На слух – под десяток автоматов, где-то вдали ДШК кашлем зашелся, легла первая мина.
Понеслась война, твою мать! А до дома осталось всего ничего… песня такая была…
Ну а что делать?! Осматриваюсь: лупят густо, но в основном саперов, нас так, пока по попке похлопывают. Пацаны и собаки вначале на правую сторону за машины рванули, вот их там и встретили. Кого-то уже волокут в десанты, кто-то лежит, крики, маты… Шанхай!
Танки башни доворачивают, но еще молчат. Машина прикрытия позади нас тоже ствол поднимает, причем не за речку – на сады. Да понятно: свой геморрой болит сильнее. Там где-то РПГ бродит! Что ему тот крупнокалиберный да миномет?!
Закидываю винтовку на голову Зубенко, тот из люка высовывает ткачевский ПК. Щас-с-с, с-суки, побазарим! Две секунды – с Темиром разберусь!
Укладываю пацана поближе к броне, там рытвина на треть штыка. Тыкаю пальцем в ближайшие сады и кляну страшными карами, если попробует подняться. Давай, военный, пора за работу…
Поворачиваюсь к бурам спиной, закидываю сошки на ребристор. Понеслась, бля – даешь буги-вуги!
Все это секунды. Сейчас, вспоминая, они укладываются в плотные блоки, и пару мгновений тогда сейчас можно вспоминать часами. Скорость восприятия, не подстегиваемая кипящим адреналином, иная. Время всегда течет по-разному. Память тоже избирательна. Первыми возвращаются самые сильные впечатления. Шоковые. Как выстрел пушки, например…
Мир от неба до самого земляного нутра внезапно лопнул, треснул вдоль мокрой простыней, и наступил миг нирваны. Потом пустота взорвалась дикой болью в ушах, яростным звоном миллиона цикад, упругим толчком в каждую пору тела и напоследок полыхнула жаром в лицо. Танк прикрытия саперов выдулил из ствола бело-оранжевый шар метра на три в поперечнике. Позади меня громыхнуло по новой. На месте крайних, самых больших кишлачных развалин вырос утес из пыли и дыма. Организм встретил знакомые ему ощущения легким подташниванием и чувством собственной отстраненности, потерянности в этом мире. Братская память контуженных…