— О! — вспомнила она что-то и вскочила со стула, — Сейчас…
Она вышла из кухни, но у же спустя минуту вошла обратно со старым свертком из желтой бумаги. Сев на прежнее место Мила развернула сверток и вытащила стопку черно-белых снимков. Отложив несколько фотокарточек в сторону, она нашла что искала.
— Вот, — она положила перед Эмили несколько снимков и улыбнулась, — Это совсем немного, но все же…
На первом черно-белом снимке были изображены маленькие дети, шестеро карапузов вокруг елочки. В блестящих глазах беззаботное детство, и улыбки, которые вмиг оживают, даже не смотря на то, что фотографии уже больше двадцати лет. На следующем фото дети заметно подросли. Наверное, снимок сделан после школы. У каждого за плечами ранцы, на головах девочек большие пышные банты. У мальчиков одинаковые галстуки, похожие на пионерские платки. Снимок за снимком Эмили все больше переносилась в тот мир, на десятки лет назад и все больше в глазах этих подростков узнавала знакомые черты ее одноклассников. Последний снимок был цветной, на нем уже повзрослевшие девушки и возмужавшие юноши. Их лица смеются, глядя на нее с фотографии.
— Мама, — туго выдавила Эмили, узнавая в лице одной из девушек знакомые черты.
— Она была сильная. Очень сильная! — говорила старуха, пока девочка рассматривала лицо своей матери на фотокарточке, — В глазах блеск, в словах стимул. За ней шли и ей поклонялись. Она не боялась опасностей и трудностей, всегда подбивая ребят на шалости, — девушка, улыбаясь, смотрит на старуху, а та кивает, — Да, да. Твоя мама была еще той задирой.
Виолетта на снимке кажется счастливой, ее рот раскрыт в широкой улыбке. Темные волосы струятся до поясницы большими блестящими кудрями. Она крепко сжимала руку парня, который был очень похож на Влада. Палец Эмили, который блуждал по снимку, остановился на мужском лице, и вдруг бабка вздохнула:
— Это его отец, — подсказала она, и девушка посмотрела на Милу из-подо лба, — А это отец Лизы, — ткнул старческий палец, на фото указывая на парня с яркими рыжими волосами. — И мама Риты, — палец старухи пополз вверх на девушку с копной белоснежных волос, которая насмешливо щурилась и ее носик, морщась, поднимался вверх, — А это моя внучка… Софья…
— Мама Димы, — поняла Эмили и старуха кивнула, — Что с ними стало?
Мила выпрямилась и ее взгляд похолодел.
— Тебе лучше не знать, Эмили, — в голосе полном напряжение читалась боль, — Одно знай точно…. Темная магия — это не игрушки…
Мила торопливо убирала снимки, складывая их точно в таком же порядке, в каком и раскладывала и, заворачивая в старую бумагу с той же нежностью, словно это была последняя частичка того, что осталось у нее от семьи.