Украина имеет непростую историю. Можно сказать две разные истории. Ту, которая была общей с Россией и Белоруссией, и ту, которая является общей с рядом западных стран: Польшей, Литвой, Австро-Венгрией, Румынией. Так вот, если первая в новейших исторических работах, в том числе и учебниках, представляется как непрерывная цепь страданий несчастных украинцев, как своеобразная черная дыра и пропащее время, то вторая излагается вполне сочувственно, как приемлемая альтернатива. Все в ней было лучше. В составе Польской империи Украина являлась чуть ли не равноправным учредителем Речи Посполитой. В либеральной Австро-Венгерской империи тоже чувствовала себя достаточно комфортно. Не испытывала такого гнета, какой имел место в «тюрьме народов» России ни в социально-экономическом, ни в национально-культурном отношении.
И, по существу, ничего о том, что украинцы в этих государственных образованиях были людьми второго сорта. Что ни в одном из них не получали такого доступа к государственному управлению, какое имели их соплеменники в России. Что польские «либералы» посредством Брестской унии отняли у них веру отцов и дедов, навязав католицизм, а австро-венгерские — заключали их в концентрационные лагеря Терезино и Таллергоф. Если так хорошо было украинцам в названных странах, тогда чем объяснить, что они постоянно стремились их покинуть. Отчего тогда Богдан Хмельницкий увел Украину из польского «рая» в российский «ад», а миллионы западноукраинцев бежали из либеральной Австро-Венгрии аж за океан?
И негативный ряд, и вопросы «почему» можно продолжить, но не это является моей целью. Нет совершенно никакого смысла в сведении счетов с историей. Она была такой, какой была, и мы должны не судить ее, но извлекать из нее нужные уроки. При этом речь идет об обеих историях. Определившаяся в «оранжевой» Украине тенденция их сталкивать и противопоставлять, объявлять одну из них лучшей и навязывать всей стране ее цивилизационные ценности — чрезвычайно опасная для нынешнего развития. Она, по существу, является главным препятствием формирования украинской политической нации, чревата непредсказуемыми разрушительными выбросами в будущем. Если мы считаем, что являемся единым народом и единой страной, необходимо как можно быстрее отказаться от культивирования войны с собственной историей и аранжирования ее на хорошую «свою» и плохую «чужую».
Надо, наконец, понять, что нельзя до бесконечности открывать «белые пятна», ковырять старые раны и превращать это мазохистское занятие чуть ли не в основной государственный приоритет. Невозможно бесконечно рыдать над своим прошлым, пытаясь при этом превратить нашу национальную скорбь во вселенскую. Как это имеет место с голодом 1932-1933 гг., который мы навязчиво просим признать геноцидом украинского народа на уровне организации Объединенных Наций. Просим с таким исступленным упорством, как будто это признание способно воскресить невинные жертвы. При этом совершенно не считаясь с тем, что приобретения от этой геноцидной суеты несоизмеримы с потерями. Их цена — ухудшение и без того уже достаточно испорченных «оранжевыми» отношений с Россией, а также углубление раскола в украинском обществе.