Там, в голове, теснилось уже много наших, Маркел с трудом пробился в первый ряд, и уже только оттуда увидел посреди замёрзшей реки, на заснеженном острове, небольшой вогульский городок, а на этом, ближнем берегу реки, здоровущий Игичеев табор. Река неширокая, подумал, глядя на неё, Маркел, через неё вполне можно стрелять убойно.
Но пока что в Куновате было тихо, и в Игичеевом таборе тоже.
Вдруг в таборе забегали, засуетились. Потом на краю табора показался Игичей, он опять был с двумя саблями и с золотыми косичками, а рядом с ним толклись его отыры. От нас выступил вперёд Волынский и замахал руками. Игичей начал махать в ответ.
А потом он пошёл к нам. С ним шли его отыры, пятеро. Наши стояли сверху, на бугре, правильней, на сопке, и молча смотрели на них.
Когда Игичей поднялся к нашим, Волынский развёл руки и сказал, что он рад видеть Игичея живым и здоровым.
– А каким мне ещё быть?! – ответил Игичей. – Я не старая собака, чтобы кашлять. И не Лугуй, чтобы за стенами прятаться.
– Так что, возьмём его? – спросил Волынский.
– Я и один возьму, – ответил Игичей. – А ты постой, посмотри.
– Я бы мог и постоять, – сказал Волынский. – Но мои люди говорят, что так они быстро замёрзнут. Поэтому они просят, чтобы я дал им погреться. И я дам! Завтра утром! А что ты на это скажешь?
– Скажу, что это славные слова, – ответил Игичей. – Они меня очень обрадовали. А теперь обрадуй меня ещё раз – покажи мне сам знаешь кого.
Волынский сразу же нахмурился, сказал:
– Мы об этом с тобой не договаривались.
– Мы о многом в этой жизни не договариваемся, – сказал Игичей. – А потом оказывается, что наша душа уже давно договорилась с Великой Богиней, и не успеваем мы оглядеться, как уже сидим на погребальной кошме и пьём погребальное питьё.
– Да, это так, – согласился Волынский.
– А если так, то почему ты мне перечишь? – спросил Игичей.
Волынский тяжело вздохнул и оглянулся, махнул рукой – наши расступились, и вперёд вышла Аньянга. Она была одета в очень дорогие вогульские одежды, а лицо у неё было неподвижное, будто каменное.
– Ащ! Улыбнись! – воскликнул Игичей. – Я не желаю тебе зла!
– А я желаю! – сказала Аньянга.
– Ха! – засмеялся Игичей. – Женщины, они сперва все такие. Потом привыкают.
После опять засмеялся, развернулся и пошёл к себе обратно. За ним пошли его отыры и наш Змеев. Кузьма сказал, что здесь больше ничего не будет, можно возвращаться.
Они вернулись к нартам. Там у них стали спрашивать, что там случилось. Маркел молчал, а Кузьма охотно рассказывал обо всём, что видел и слышал. Так прошло ещё немного времени. Потом сказали, что вернулся Змеев и что нам надо спускаться вниз, проходить мимо Игичеева табора и там учреждаться. Будем брать город в осаду, говорили, мы с той стороны, а Игичей с этой. И наше войско спустилось с бугра, то есть с сопки, прошло мимо Игичеева табора, после отошли ещё шагов на сто, остановились и начали ставить шалаши и разводить костры. Пока всё это сделали, уже стемнело. Перекусили кое-как, погрелись у костров, легли в шалаши и заснули.