Тропою таёжного охотника (Герасимов) - страница 28

Разрезав все части туши на двух-трехкилограммовые полосы и разрубив кости, он обвалял каждый кусок в соли и затем плотно уложил их в бочонок. На сто килограммов мяса пошло семь килограммов соли. Такой семипроцентный посол гарантировал сохранность мяса без льда в течение месяца.

Закончив работу, он отправился помогать товарищам, которые объезжали взятую в колхозе молодую монгольскую лошадку.

Они поймали ее в табуне арканом и привели на конный двор чуть живую, полузадохнувшуюся от туго затянутой на шее петли.

Старики быстро стреножили ее и попробовали заседлать. Но степная лошадь, никогда не знавшая человеческих рук, внезапно заметалась, сбросила седло и упала на землю.

Охотники навалились на нее, надели узду и, подсунув под брюхо подпруги, притянули ими седло.

Едва люди успели отпрянуть, как лошадь мгновенно вскочила и, лягаясь, метнулась в сторону. Но сыромятный ремень на ногах сдержал ее, и она снова забилась на земле, стараясь порвать путы и сбросить седло. Наконец, взмокшая, в хлопьях пены, она обессилела и, запрокинув голову, затихла.

Охотники помогли ей встать и перекинули через седло тяжелые переметные сумы, наполненные камнями.

Лошадь мелко дрожала, еще раз попыталась бороться и сбросить ношу, но, выбившись из сил, подчинилась людям. С нее сняли треног, и она, едва передвигая ногами, покорно пошла на поводу за Роговым. А спустя час Трохин уже сидел в седле и спокойно проехал на «дикарке» по деревне.

Но испытания лошади в этот тяжелый для нее день еще не закончились. «Учеба» продолжалась. Теперь оставалось приучить ее к запаху диких зверей. Вернувшись на конный двор, охотники снова стреножили ее и навьючили свежую медвежью „шкуру. Бедное животное выкатило от ужаса глаза, зафыркало и забесновалось. Но вскоре лошадь примирилась с этим, и ее оставили до вечера с навьюченной шкурой.

На другой день таким же способом были объезжены еще-три лошади. После этого охотники приступили к сборам в тайгу.

Охотники выехали в тайгу 25 мая, в день открытия охоты на самцов-изюбров — пантачей.

Накануне сообща был принят план Рогова. Симову достался охотничий район в низовьях долин Большой речки и Бугурикты, устья которых выходят одно против другого в среднем течении Джилы. В этих местах охотники еще в марте выжгли лужайки и подсолили старые солонцы.

Уваров отправлялся десятью километрами выше по Джиле, на устье реки Улана. А Трохин и Рогов должны были проехать еще 25 километров, к самородным солонцам на устье Бильчира и в вершине Улана.

В первый день похода охотники вьючной тропой преодолели два перевала — Макарячинский и Тыпхейский. С закатом солнца они подъехали к устью Большой речки, где был построен из лубья обширный односкатный балаган, и здесь расположились на ночлег.