— Боже мой! — Он указал мне рукой. — Посмотри на это!
Я увидел некое существо и замер, не в состоянии двигаться.
Там, на тихоокеанском пляже, под жёлтым светом из открытой двери, выливающимся в туман, что-то тащило само себя по песку в нашу сторону — что-то искажённое, деформированное, оно издавало тихие стоны по мере движения вперёд. Оно попало в луч света, и мы смогли отчётливо его рассмотреть.
Сбоку от меня Хейворд раскачивался вперёд-назад, издавая хрипящие звуки, как будто он пытался закричать, но не мог. Я подался назад, подняв руку, чтобы защитить свои глаза от ужаса, проквакав:
— Не приближайся! Ради Бога, не подходи… ты… ты… ты не Билл Мейсон… чёрт тебя дери, не приближайся!
Но это существо продолжало ползти к нам. Чёрные, неясные впадины на месте его глаз выглядели мрачными тенями в тусклом свете. С него была содрана вся кожа, и его руки оставляли красные следы на песке, пока он полз. Клочок голого белого черепа сиял, как страшный постриг на покрасневшей голове.
И это было далеко не всё, но я не могу заставить себя описать ужасные и отвратительно ненормальные изменения, которые произошли с телом того, кто был Биллом Мейсоном. И даже пока он полз, он видоизменялся!
Ужасная метаморфоза происходила быстрее его движений. Казалось, что он терял очертания и растягивался, и стал скорее извиваться на песке, нежели ползти. Тогда я понял! В течение нескольких секунд он обратил вспять весь ход эволюции человеческого вида! Он извивался там, как змея, теряя своё сходство со всем человеческим, пока я смотрел, дрожа и чувствуя тошноту. Мейсон таял, сжимался и морщился, пока не осталось ничего, кроме отвратительно грязной сукровицы, которая растеклась в одиозную чёрную лужу слизи. Я услышал себя, задыхающегося в истерике и бормочущего непонятные молитвы. И вдруг пронзительный шок холода прошёл сквозь меня. Высоко в тумане я услышал мяукающий, пронзительный призыв.
Хейворд схватился за мою руку, его глаза сверкали.
— Они пришли, — прошептал он. — Это жертвоприношение… они прорываются!
Я качнулся и прыгнул к открытой двери коттеджа. Ледяной, неестественный холод вызвал онемение в моём теле, замедляя мои движения.
— Бежим, — крикнул я Хейворду. — Дурак, не стой там! Уже была одна жертва! Нужны ещё?
Хейворд бросился в дом, я захлопнул за ним дверь и запер её.
Пронзительные, неземные крики исходили теперь со всех сторон, как будто все твари призывали друг друга и одна отвечала другой. Мне показалось, что в их криках появилась новая нота — нота ожидания, триумфа.
Рулонная штора с громким треском свернулась, и туман начал двигаться мимо оконного стекла, извиваясь и фантастически скручиваясь. От внезапного порыва ветра стекло встряхнуло в раме. Хейворд сказал себе под нос: