- Это я сказал, - заметил Честер.
- Не важно. Гард тоже так думает. Но у меня к нему вопрос как к юристу. Что грозило бы тому же Аль Почино, если бы он попал не ко мне, а в руки полиции, а затем правосудия? За убийство антиквара? Ну, Дэвид?
- Газовая камера. Ну, может быть, при условии каких-то смягчающих вину обстоятельств, лет двадцать каторги.
- Иначе говоря, смерть или двадцать лет медленных, хладнокровных, скрытых от мира пыток! Да-да, ты не можешь отрицать, что каторга для таких, как Аль Почино, - это растянутая во времени, но все-таки пытка, от которой тоже сходят с ума и даже кончают жизнь самоубийством. Этого ты не посмеешь отрицать, Гард! Так что же? Двадцать лет подобных истязаний я заменил двумя месяцами, и не пыток, а опытов, а потом еще оплатил страдания человека, чего ваши тюрьмы - из соображений гуманности, наверное? - не делают!
- У тебя превратное представление о смысле и назначении наказания, - сказал Гард.
- Это почему же? - возразил Бейли. - Я не юрист, я ученый, но даже я понимаю, что вы подвергаете преступника истязаниям, как физическим, так и моральным, чтобы он осознал и исправился, - так? Так! Оставляю вопрос о том, как часто вы достигаете цели и так ли уж действенна ваша исправительная практика. Почему-то мне кажется, что, выйдя потом на свободу, через десять - двадцать лет, ваши «осознавшие» и «исправившиеся» вновь берут в руки ножи и пистолеты и вновь попадают под влияние мафий. Это называется, если не ошибаюсь, рецидивом, верно, Дэвид?
- Верно.
- И каков его процент? Ты не скажешь на память?
- Скажу. Большой.
- А я, между прочим, дав преступнику страшный урок, не только избавляю его в будущем от нищеты, то есть не только лишаю его социальных причин для совершения новых преступлений, но еще вытаскиваю его из болота мафии, вывожу из преступного окружения, из этой среды, сделав ему пластическую операцию и сменив ему не только имя, но даже отпечатки пальцев! Он может буквально как новорожденный начинать новую жизнь! Многие ли мои подопытные вернулись к своим прежним преступным занятиям? А, Дэвид, многие?
- Не знаю.
- Я знаю: единицы! Таким образом, вашей цели «осознания» и «исправления» мы достигаем быстрее, результативнее и более гуманным способом! Кстати сказать, с каждым из моих подопытных заключается контракт, а это значит, что формально «добровольность» соблюдена! Ну? Что ты скажешь на все это, комиссар? И ты, печатный глас народа?
Рольф Бейли вновь приложился к виски и не без торжества сошел с «кафедры» на рабочее место за письменным столом.