- Пустяки! - Кахиня небрежно махнул рукой. - Куда угодно можно войти и откуда угодно выйти, были бы кларки!
- Но позволь, - удивился Шмерль. - Кларки, конечно, сила, но даже стокларковой бумажкой нельзя снаружи отпереть внутренний засов!
- Кларки все могут, - чеканя каждое слово, невозмутимо повторил Кахиня при всеобщем смехе.
- Нет, я имею в виду физически…
- А я - нравственно. Клод, подтверди!
Серпино, смеясь, неопределенно качнул головой.
- Боюсь, что Шмерль все же прав, - сказал он затем. - Никакие кларки не помогут нашему другу Гарду решить эту маленькую проблему, представленную нашему вниманию.
- Чепуха, - сказал Карел Кахиня. - Будь у Гарда миллион, он тиснул бы объявление в «Вечернем звоне», и таинственный преступник сам прибежал бы к нему с протянутой лапой.
Серпино сдержанно улыбался.
- Я поступлю проще. Сто кларков тому, кто сейчас разгадает загадку нашего друга, пока мы приканчиваем эту бутылку!
Бейли молча протянул руку.
- Вот видите, - сказал Серпино, - и миллиона не нужно.
- А я что говорил? - торжествующе воскликнул Кахиня. - Кларки все могут!
- Боже мой, - терзаясь догадкой, простонал Шмерль. - Если Рольф знает, как было дело, то он…
- Он и есть преступник! - весело закончил Карел. - Гард, где твои наручники? Честер, где твое стило?
Бейли красноречиво пошевелил пальцами:
- Долго я буду ждать?
- Вначале было слово, - напомнил Клод Серпино. - Так сказано в Библии.
- И посему, - воскликнул Кахиня, - колись!
- Мальчики, - ласково произнес Бейли. - Не надо было спать на школьных уроках физики, и кларки были бы ваши… Магнит! Точнее говоря, электромагнит, и металлическая щеколда идет за ним, как собачка за хозяином. Так долго ли я буду ждать? - закончил он преувеличенно противным голосом.
Серпино вопросительно посмотрел на Гарда.
- Увы, Клод, идея, кажется, не лишена практического основания, - подтвердил Гард. - Полагаю, следует выплатить Рольфу гонорар, чтобы он выставил нам… - Гард повернулся к Кахине: - Какой сейчас самый лучший коньяк?
- Полиция всегда так, - притворно вздохнул Карел, - из всего извлекает выгоду… А лучший в мире коньяк тот, который пил Черчилль: армянский!
Утром следующего дня, явившись в управление, Гард первым делом вызвал к себе Таратуру. Официальное расследование убийства антиквара Мишеля Пикколи, как понимал Гард, вскоре придется прекратить или, точнее, приостановить «за нерозыском преступника»; две недели даются на этот розыск, а они пролетают, словно реактивные истребители, оставляя после себя неясный гул досужих разговоров. Однако фокус с магнитом тянул к себе Гарда, как… магнит! - здесь следует, очевидно, извиниться перед читателем за сравнение, - и комиссар, как истинный детектив, то есть детектив не по должности, а по призванию, уже теперь понимал, как бы ни складывалась по этому делу «бухгалтерия», в какой бы архив ни засовывали его официальные предписания, он, Гард, все равно будет копать до конца, - если угодно, любительски, то есть не за кларки и страх, а за совесть.