Данте перешёл на бег. Юноша понимает, что это самоубийство, но лучше пусть это закончиться в жалкой попытке убить превосходящего киборга, чем трусливо бежать с поля боя. Киборг, чей мозг осквернён техникой, не просчитал такого пути развития событий. Парень дотягивается до ручки пистолета. Звук курка и звон семи выстрелов тихо прогремел в округе. Семь маленьких фонтанов искорок и семь помятых пуль, бодро отскочивших от корпуса, отвлекли, пошатнули киборга, и он пропустил ключевой момент. Данте набрасывается на врага и опрокидывает его, ибо полумеханические ноги не удержали такого напора. Парень в папахах ловит момент и острием тесака бьёт по телу, медленно следуя к гортани, прокалывая пласты металла. Металлический звон, безысходные крики киборга стали сладостью для парня, но сильнейший удар усиленной ноги опрокидывает Данте в двух метрах от цели.
Ужас от поражения, горечь от потери брата стали хуже смерти, которую Данте ждёт с секунды на секунду. Киборг поднялся и с трещащим от страшного электрического заряда гладия направился к Данте, смакуя момент победы.
Данте не лежит и не ждёт момента, когда наэлектризованное лезвие пронзит его тело. «Ещё не всё, сука, ещё поборемся». Рука парня ищет хоть какое-то оружие, но нащупывает лишь пустоту и камни. Ожидаемо тяжёлая стопа противника гвоздит к холодному липкому полу Данте, чтобы тот не рыпался.
Зловещие очи существа как будто говорят от радости победы, однако в них нет души. Глаза возвещают парня о том, как приятно киборгу будет его прикончить, но они лишены жизни, чтобы о чём-то говорить.
– Сейчас я тебя убью! – Твердит существо, вознося клинок для последнего удара.
Но его диоды неожиданно вспыхнули алым свечением, напоминая удивление, а из груди прорвался окровавленный штык. Пласты металла и плоти, ставшие единой субстанцией, явились на вид. Существо хватается за штык, кричит истошными криками, дёргается как чёрт, которого полили святой водой. Стук курка и автоматная очередь разорвала плоть врага. Лицо Данте чувствует, как его лицо покрывает неприятная липкая влага, а на губах привкус железа и бензина. Киборг стих, и воин сбрасывает его со штыка – грузная фигура, выронив звенящий гладий, падает на каменный пол.
Из оставшихся крох сил Данте напрягает глазные мышцы и через пелену на очах всматривается в воина-спасителя. Серая изорванная шинель, порванные сапоги, ставшие кусками рваной кожи, лицо в грязи, но узнаваемы – крупные скулы, короткая стрижка чёрных грязных волос, худые губы и самая отличительная черта – изумрудные очи. Данте, в душе которого стелется волна теплоты и успокоения, улыбнулся натужно и прежде чем рухнуть в бессознательную тьму и бездну, шёпотом молвит одно слово: