Сначала я не понял, зачем мы здесь, а потом, когда этот бугай начал раздеваться, до меня наконец-то дошло для чего тот притащил меня к себе в каюту и я стал сопротивляться изо всех своих сил. Мы боролись наверное с полчаса. Потом видно этой сволочи надоело мое сопротивление и тот ударом своего пудового кулака, отправил меня в бессознательное состояние. Пришел в себя уже обратно в своей тюрьме, где надо мной склонился Кус, держа мою голову на своих коленях. Я был благодарен ему, за его заботу.
Все мое тело болело и было в синяках. Это провел мой осмотр Кус, но что удивительно я был в оранжевом комбинезоне. Потом вспомнил, что всю одежду на мне порвал тот сволочной охранник и это наверное компенсация за испорченную одежду. Единственное неудобство это доставляла моя задница, она у меня болела и ныла, но я предпочитал ничего не говорить Кусу, было очень стыдно.
На следующий день после обеда, ко мне опять подошел этот же охранник, любитель мальчиков и схватив меня за руку снова потащил вон из общей клетки. Зная уже, что будет дальше, я сопротивлялся изо всех своих детских сил. Тогда охранник, подхватив меня на плечо, понес по коридору, предварительно больно стукнув меня по голове, отчего помутилось мое сознание
- Я отвалил за тебя нашего старшему целых тысячу кредитов – бубнил тот, таща меня в свою каюту – и до конца полета буду делать с тобой все, что захочу.
Потом опять была борьба и когда ему надоело мое сопротивление, он снова ударил меня по голове и я потерял сознание. Пришел в себя, как всегда уже в общей клетке.
- Эр Лин ! – так Кус интерпретировал мое земное имя – лучше тебе не сопротивляться, я видел, как он тебя бил. Этот урод может тебе свернуть шею и за это ему ничего не будет.
- Никогда добровольно он меня не получит – я зло сжал губы, скрипя зубами. Кус не понимает, что для меня значит быть изнасилованным мужиком. Для меня это хуже смерти.
Этот урод приходил за мной каждый день после обеда и каждый раз повторялось одно и то же, меня каждый раз приносили почти бездыханным в общую клетку. Многие подростки смотрели на меня с сочувствием и жалостью, ведь в таком положении мог оказаться любой из них. А все благодаря моему миловидному лицу, я нравился этому извращенцу.
Где-то на десятый день я очнулся не в общей клетке, а в каюте. Удивительно, меня этот урод не унес в тюрьму, а почему-то оставил у себя. Опасаясь, я не подавал признаков того, что очнулся, лежал тихо, не шевелясь. В это время дверь каюты открылась и по-видимому зашел кто-то к моему насильнику.
- Рон, зачем ты меня звал? – спросил невидимый собеседник охранника.