— Отлично. Тогда пойдём на пикник. Ты, я и Энни. Наш первый семейный выход.
— Мы были у врача. Мы ходили в магазин.
— Это не семейные прогулки.
— А что же это?
Она игриво шлёпнула его по руке:
— Просто одевайся.
День они провели в зоопарке, и хотя к полудню его головная боль возвратилась, Марк ничего не сказал. Он продолжал улыбаться, игнорируя её, и в течение часа мигрень почти полностью прошла. Был один неудачный момент в павильоне рептилий — кратковременное воспоминание несуществующего дремотного сновидения, поднявшее пушок волос на его шее дыбом, но оно прошло, когда они перешли к следующей выставке.
Они вернулись ко времени дневного кормления Энни. Малышка проспала все три-четыре часа хождения по зоопарку, проспала в машине дорогу туда и обратно и снова заснула почти сразу же после бутылочки. Синди уложила Энни в колыбельку в их спальне и в гостиной на полу занялась с Марком любовью, не закрывая занавесок, как они привыкли.
После обеда Марк заявил, что идёт спать. Синди спросила: не заболел ли он или не вернулась ли головная боль; но он улыбнулся и сказал нет, он просто хочет как следует выспаться перед работой. Марк не стал говорить, что хочет поспать хотя бы четыре или пять часов, прежде чем встать и позаботиться о ребёнке. Он не стал напоминать о режиме сна Энни. Марк не хотел подвергать угрозе возникший между ними мир.
Синди сказала, что пока не будет ложиться — она хотела посмотреть старый бондовский фильм, один из тех в котором Бонда играет Шон Коннери. Она разбудит Марка, когда нужно будет покормить ребёнка.
Он прошёл по коридору в спальню, кучей бросил одежду на пол и залез в кровать. Он слышал лёгкое дыхание Энни в колыбели в футе от кровати, низкий свист под ритмичной болтовнёй телевизора Синди. Марк выключил лампу орехового дерева на тумбочке у изголовья и закрыл глаза, позволяя детскому дыханию и бормотанию телевизора убаюкать его.
Сон был странным. Что-то происходило в маленькой, тёмной, запертой комнате и на широком просторе нетронутой равнины. Комнату заполняли таинственные тени, темноту которых время от времени нарушали красные и синие огни. Песчаная поверхность безжизненной равнины была поочерёдно то жёлтой, то белой. Каким-то образом, всё соединялось, было связано с телодвижениями и поступками внушающего ужас злобного клоуна.
Синди разбудила его ко времени кормления ребёнка, как и обещала. Почувствовав её руки, грубо трясущие его, Марк перекатился на бок и посмотрел на неё полузакрытыми глазами.
— Ты уже встала, — сказал он. — Покорми её.
— Я не вставала, — её голос был таким же сонным, как и его. — И сейчас твоя очередь.