Несмотря на эти усилия, 25 июня 1942 года, незадолго до восьми часов утра, Гордон Камминз — улыбающийся, якобы ни в чем не повинный — прошел к эшафоту. Его жена плакала, а уличные девицы, стремящиеся вернуться на полутемные улицы позади Пикадилли, ставшие теперь для них относительно безопасными, кричали «ура». Грохот крышки люка влился в отдаленные звуки взрывов.
Самолеты люфтваффе летели над Лондоном — такие дневные налеты проводились нечасто.
Новая пьеса Агаты получила восторженные отзывы. Спектакль перенесли в Кембриджский театр, где пьеса шла очень долго, а в июне 1944 года состоялась и премьера в Нью-Йорке с стерилизованным названием «Десять маленьких индейцев»; там было дано весьма внушительное количество представлений — 426.
Громадной трагедией войны для Агаты стала гибель зятя, однако сыну Розалинды и Хьюберта, Мэтью, предстояло стать для миссис Маллоуэн самым любимым человеком в последние годы жизни.
Однажды, ближе к концу войны, Агата вернулась к себе в квартиру, проведя выходные с Розалиндой и Мэтью. Усталая и промерзшая до костей, она включила отопление и начала жарить копченую селедку, когда домой неожиданно вернулся Макс со своего места службы в Северной Африке.
Казалось, что он уехал только вчера — хотя и прибавил в весе дюжину килограммов. Он хорошо питался за границей, а на Агате сказался рацион из картошки и хлеба. Она откровенно обрадовалась, что муж тоже потолстел. Забытая на радостях встречи селедка подгорела, но они сели и съели эту жирную гадость, на диво проведя обыденный вечер супружеской жизни.
Она не стала рассказывать Максу истории с Потрошителем, и Стивен Глэнвилл тоже благоразумно промолчал.
Сэр Бернард, который сражался с то и дело прерываемым написанием мемуаров, сказал ей ближе к концу дела:
— Это станет интересным эпизодом вашей биографии.
Она чувствовала, что сглупила, подвергнув себя опасности и отправившись в казармы к Камминзу, и предпочла, чтобы Макс об этом не узнал. К тому же она избавилась от всех сомнений относительно уместности своих книг в послевоенном мире. Добро и зло — реальность, и для беллетристики, касающейся этой темы — пусть даже в сугубо развлекательной форме, — место всегда найдется.
Однако у случившегося было и еще одно последствие: ей больше никогда не снился Стрелок.
Возможно, что подсознание избавилось от кошмара благодаря тому, что она наконец-то приняла один из главных моментов собственных книг: за невинным взглядом часто таится зло. Эта мысль перестает быть пугающей, когда ты включаешь ее в свой образ мыслей.