Ее половина смены закончилась в полдень, и она повесила на место халат, под которым оказалась кремовая блузка и темно-серая юбка приличного, хорошо сшитого костюма. Чулки на ней были черные и теплые, туфли — прочные и практичные. Она надела жакет, перекинула через руку пальто на теплой подкладке, прикрепила к ошейнику Джеймса поводок — и они направились привычным путем, который вел в небольшую лабораторию в том же коридоре, что и аптека.
Внутри этого скромного помещения — рабочий стол под окном, выходящим на внутренний двор, мойка, стойка для колб и мензурок и еще один стол с горелками, под полками с образцами в банках — величайший патологоанатом двадцатого века сидел в одиночестве за своими исследованиями.
Когда Агата узнала о том, что ее соседом по больнице колледжа оказался сэр Бернард Спилсбери, то ощутила ребяческий восторг. Она много читала и слышала о сэре Бернарде, и возможность знакомства с ним, обсуждая преступления, убийства, яды и причины смерти, вызывала в ней радостное волнение.
Однако она так и не прошла дальше по коридору, чтобы представиться. Агата была довольно замкнутой — по крайней мере, до того, как хорошо узнавала человека — и эта сдержанность помешала ей тут же подойти к человеку, которым она так восхищалась заочно.
Она была в курсе того, что сэр Бернард так же стеснителен и скромен — на удивление для столь известной широкой публике фигуры: судя по отзывам, он (как и она) ненавидел внимание посторонних и не желал, чтобы его фотографировали. Она незаметно наблюдала за ним в больничных коридорах: он казался погруженным в свои мысли, но никогда не грубил, производя впечатление человека рассеянного, но симпатичного — и проявлял обаяние и даже тепло, когда кто-нибудь из персонала заговаривал с ним.
Она явно могла не бояться, что он выкажет раздражение — и тем не менее не могла заставить себя заговорить с ним: как же глупо она, автор детективных пустяков, будет чувствовать себя, представляясь человеку, разоблачившему Криппена!
И при этом ей безумно хотелось с ним познакомиться. Это было почти (хоть и не совсем) похоже на школьное увлечение. Конечно, в свои шестьдесят с лишним сэр Бернард оставался красивым мужчиной: в неизменных темных хорошо сидящих костюмах со свежей гвоздикой в петлице, высокий, с вполне естественным утолщением на талии, с точеными чертами лица героя-любовника и глазами серыми, как столь любимые Пуаро клеточки мозга.
Возможно, из-за отсутствия Макса тут играли роль и особые правила приличия. Агата не знала, сможет ли обратиться к интересному немолодому мужчине, которым так восхищалась, не начав лебезить или бурно восторгаться, возможно, создав у него… ложное представление.