Эпаминондас был того же мнения.
— Такое уж это место,— продолжил Пьеро. И улыбка его показалась Эпаминондасу весьма многозначительной.
В тот вечер этим их разговор и закончился. Эпаминондас не стал настаивать. На это он решился лишь неделю спустя. Может, он мог бы подождать и еще, но очень уж любопытство замучило.
— А приятный уголок,— заметил тогда Эпаминондас,— этот самый Гибралтар.
— В общем-то, уголок как уголок,— отозвался Пьеро.— Все зависит от того, как посмотреть. В любом случае, очень важный стратегический пункт, важней и не придумаешь.
— И все-таки странное это место, правда? — не унимался Эпаминондас.
— Что-то я тебя не пойму,— удивился Пьеро.— Вот иногда понимаю, а иногда нет.
Он как-то очень странно улыбался, куда загадочней, чем в первый раз. Даже не ясно, как описать его улыбку. Ну, вот как, к примеру, описать ее улыбку? Это такая штука, которую не опишешь словами.
Единственное, в чем можно не сомневаться, это то, что упоминание Гибралтарского пролива явно вызвало у Пьеро какие-то воспоминания, и, как заметил Эпаминондас, он оказался куда словоохотливей, чем по поводу любой другой точки земного шара.
— Вот стоит взять в руки карту,— говорил он,— и поглядеть на эти скалы у входа в Средиземное море, сразу же в голову приходят мысли о дьяволе или о добром Боженьке, все зависит от того, в каком ты настроении,— добавил он.
Разве часто встретишь человека, у которого были бы такие личные впечатления о какой-то географической точке земли? Анна встала и поцеловала Эпаминондаса.
И это еще не все, продолжил Эпаминондас, вдохновленный признанием своей проницательности. Однажды вечером он слышал, как Пьеро насвистывал гимн Иностранного легиона, все одно к одному, и это еще больше укрепило его в прежних догадках. А потом и вообще наступил вечер, когда у Эпаминондаса отказал генератор, и тогда у него с Пьеро случился разговор совсем уж знаменательного свойства. Эпаминондасу удалось устроить дело так — ведь жаль было упускать такой удобный случай,— чтобы Пьеро поверил, будто эта беда приключилась с ним только что, хотя на самом деле все это произошло еще накануне, и будто он просто не в состоянии ехать дальше.
— Если это у тебя подшипники забарахлили,— сказал тогда Пьеро,— в них я немного разбираюсь, сейчас поглядим.
И сразу принялся за работу. По-моему, немного нервничал, заметил Эпаминондас. Разобрал генератор, подшипники оказались разбиты, он заменил их. Как только работа была закончена, Эпаминондас сделал попытку завести разговор.
— А потрясающее изобретение, если разобраться,— заметил Эпаминондас,— эти самые шарикоподшипники. Правда, сам-то я в этом ничего не смыслю, но все же.