В эту ночь я потеряла себя. Надломилась, рассыпалась на кусочки и не смогла собрать заново.
«Этого не должно было произойти, не должно», — только одна мысль билась в голове, когда я, вернувшись в реальность, в темноте, впопыхах собирала свои вещи. Покидать объятия Серебрякова, в которых я проснулась спустя несколько часов после всех тех безумств, было настоящей пыткой. Я готова была выть от отчаяния, но приходилось кусать губы, чтобы не издать ни звука и не разбудить его.
Волю эмоциям и слезам дала, лишь когда оказалась в своей спальне.
Почему все так вышло, почему?.. Я долго убегала от этих чувств, старалась не замечать их, но у меня ничего не получилось.
Как я могла влюбиться в Серебрякова?.. Как?
Он пришел ко мне под утро. Не включая свет, приблизился к кровати, где я так и лежала без сна все последние часы, сел рядом.
— Ты сбежала от меня, да? — спросил глухо. — Опять жалеешь?
— То, что случилось — неправильно, — сдавленно отозвалась я.
— А что правильно?
— Правильно будет уволиться от вас и уехать из вашего дома, — проговорила, сдерживая вздох. — После всего, что произошло… Я не смогу больше работать няней Вари.
— Почему? — в голосе Серебрякова слышалось недоумение. — Как это связано?
— Неужели вы не понимаете? — я резко поднялась и села. — Не понимаете, как все это будет выглядеть со стороны? Что будут думать о нас? Как отнесется Варя? Нина?.. Да и остальные…
— Не все ли тебе все равно? — он спросил это спокойно, с легким удивлением, и я не нашлась что ответить.
В моих мыслях этот разговор должен был происходить иначе, теперь я терялась и не знала, что говорить дальше. Никогда не думала, что попаду в такую щекотливую и одновременно пошлую ситуацию. Еще и едкие обвинения Вадима вновь зудели в голове, убивая тем, что почти воплотились в реальность.
— На Нину, Васю, Варвару — нет, не все равно, — отозвалась я сбивчиво. — Денис Игоревич, не надо делать вид, что вы не понимаете, о чем я. Возможно, для вас в этом проблемы нет, и у вас подобное случается не в первый раз, но…
— Подобное у меня случается в первый раз, — перебил Серебряков. — И перестань называть меня по имени-отчеству, зачем снова создаешь дистанцию? К чему это, Маша? Это глупо…
— Глупо? — у меня перехватило дыхание, и голос сорвался. — В моем положении глупо быть вашей любовницей… Можете считать меня дурой. Наверное, я и есть дура. Глупая, наивная дура, моралистка и всякое прочее… — я не успела договорить.
Серебряков рывков притянул меня к себе и поцеловал. Как же мне хотелось отдаться этому поцелую, погрузиться в него с головой, забыть о времени. Но вместо этого я оттолкнула Серебрякова от себя, высвободилась из его объятий и вскочила на ноги. Он тяжело вздохнул и провел ладонью по лицу.