– Думаю, да.
– Тогда я – твоя, – объявила Ишрак без всякого кокетства. – Я у тебя в долгу. Ты спас мне жизнь.
– Я хочу тебя, – выпалил он, не соображая, что говорит. – Я – твой, если ты того пожелаешь.
– Оставайся до утра, – предложила она неожиданно, решительно, смело – а в ней все было решительным и смелым, – ничуть не стыдясь и ничуть не робея. – Оставайся со мной до рассвета, все утро, Лука. Пусть эта ночь станет нашей ночью. Мы будем вместе с тобою всю ночь – одну-единственную ночь, вырванную нами из лап смерти.
Лицо ее пламенело – побывав на самом краю между жизнью и смертью, она похоронила в глубокой могиле все представления о том, как подобает вести себя молодой девушке. Она впилась в его губы, развязала тунику, приложила его лицо к своей холодной груди, чтобы он согрел ее – всю, целиком. Они сбросили одежду, они ласкали и познавали друг друга упоительно, наобум, хаотично, словно беззаботно резвящиеся звереныши, предающиеся чарующей и восхитительной любви. Лука, обнаженный, мускулистый, аркой навис над ней, и она притянула его к себе, обхватила его, и он сжал ее в объятиях, и почувствовал, как трепещет ее тело в волне невыразимого восторга; он поцеловал ее – глубоко, словно снова хотел вдохнуть в нее воздух, и тела их сплелись в единое, нерасторжимое целое. Но даже сейчас, когда он твердо и несомненно знал, что любит ее, любит так, как никогда еще никого не любил, он крепился изо всех сил, чтобы не признаться ей в этом.
Затем они укутались в теплое одеяло и заснули.
* * *
Фрейзе колошматил ладонью в дубовую дверь, пока ноги его отбивали отчаянную плясовую.
– Впустите нас, ради Христа! – вопил он. – Мы удираем от танцоров! Мы поможем вам защитить от них деревню. Но и вы помогите нам. Мы пропали, если вы нас не впустите!
Изольда оглянулась – плясуны под предводительством скрипача и барабанщика миновали последний изгиб петляющей с обрыва дороги и приближались к мосту.
– Они на подходе, – выдохнула она и подпрыгнула, пританцовывая. – Они почти на мосту.
– Вы христиане, – послышалось из-за ворот. – Вы пытаетесь обманом проникнуть в нашу деревню!
Фрейзе посмотрел на Изольду расширенными от ужаса глазами.
– Разумеется, мы христиане, – ошарашенно закричал он. – Во имя Иисуса Христа, откройте ворота!
– И что потом? – горько посетовал голос по ту сторону ворот. – Вы надругаетесь над нашими женщинами и вырвете детей из их рук?
– Господи Боже мой! – завопил Фрейзе. – По-вашему, я похож на изувера? Или все-таки на околдованного злыми чарами горемыку, которому требуется укрытие и помощь?