В деревушке, у ворот, Фрейзе, стоя на коленях перед Изольдой, лихорадочно стягивал с нее башмачки. Но они сидели так крепко, что он ничего не мог с ними поделать.
– Как вообще ты умудрилась их надеть? – пропыхтел он, таща их изо всех сил, вертя ногу Изольды и так и сяк.
– Мои ноги просто скользнули в них, – промолвила с отчаянием Изольда. – Мгновенно, безо всякого труда. Они должны сниматься так же легко.
Но как ни старался Фрейзе, руки его беспомощно скользили по гладкой коже. Один башмачок так и вовсе насквозь промок от крови, сочившейся из раненой лодыжки, и стал скользкий, как угорь. Фрейзе страшно нервничал, пальцы его увлажнились от пота. И башмачки, и ноги Изольды – все было перемазано кровью, и сколько ни бился над башмачками Фрейзе, он не мог снять их с Изольдиных ног.
– Я боюсь причинить тебе боль, – признался он.
– Сними их! – Голос Изольды взвился вверх, звеня от нараставшей в ней паники. – Боли я не страшусь. Мне будет стократ больнее, когда они снова заиграют и башмачки пустятся в пляс. Фрейзе, я не выдержу этого, я умру.
Фрейзе яростно царапал задник башмачков, стараясь просунуть палец между задней частью туфли и Изольдиной пяткой, но – все напрасно, лишь красные полосы, оставленные его ногтями, взбухали на нежной девичьей коже.
– Сними их! – вновь взмолилась леди из Лукретили.
– Похоже, придется их разрезать, – заметил раввин. – Пока она сидит спокойно.
– Верно! – вскричала Изольда. – Режь их!
– Я не могу, – замотал головой Фрейзе, глядя то на свой кинжал, то на красные башмачки. – Я обязательно тебя пораню. У меня рука не поднимется. Мой кинжал недостаточно острый, мне придется пилить кожу, а не резать ее, и тогда я непременно пораню тебя.
Изольда обомлела от ужаса. Открытая рана не сулила ничего хорошего, а уж глубокий порез и вовсе частенько приводил к смерти. Не спасали ни припарки знахарок, ни отвары лекарей. От них становилось только хуже. Укол пики, крохотный порез – и человек умирал в страшных корчах: рана воспалялась, гноилась, и мученик испускал дух в неимоверных терзаниях.
– Я не могу, не могу, – повторял Фрейзе. – Изольда, у меня рука не поднимается. Я ведь могу отрезать тебе пятку! Я не осмелюсь.
Один из дозорных положил руку на рукоять своего кинжала, но раввин отрицательно покачал головой.
– Мы тоже не можем этого сделать. Кинжал соскользнет, поранит ее, и лорд Варгартен сразу же обвинит нас в том, что мы ее пытали.
– Я скажу ему, что вы хотели мне помочь! – пылко заверила его Изольда – Даю вам слово.
Жалость промелькнула на сумрачном лице раввина.