Царевна удивленно взглянула на него. О чем это толкует Власко? Они что, решили, что Янди — оборотень?
Шерех, больше ничего не говоря, отвернулся от нее и вновь пошел вдоль ряда, отсчитывая девятого, чтобы свершить свое лесное правосудие.
И тут издалека донесся собачий лай.
* * *
Воины, стоящие в ряду, заволновались. На их бледных лицах появилась тень надежды.
— Станимир! — слышалось отовсюду. — Станимир!
Аюна повернулась и увидела, что через озаренный восходящим солнцем огромный луг, простиравшийся от священного холма до самого леса, мчится отряд всадников. Царевна впилась взглядом в тех, кто скакал впереди. Но где же горностаевый плащ вождя? Ничего похожего не было и в помине. Светловолосые бородачи в некрашеных холщовых и кожаных рубахах, в темных дорожных плащах, широких бесформенных штанах, заправленных в высокие сапоги, выглядели почти одинаково. За всадниками огромными скачками спешили худые серые псы ростом чуть ли не с лосенка.
Шерех сразу забыл о наказании и поспешил навстречу всадникам. И когда они спешились, начал крепко обниматься с прибывшими.
«Но кто же из них Станимир? — гадала Аюна. — Может быть, вот этот?»
Она пристально глянула на статного светлобородого воина, с богатым кинжалом на кожаном поясе. На груди воина висел оплывший камень, сквозь который был продет витой кожаный ремешок. Как показалось дочери Ардвана, камень был не просто чем-то пробит, а будто бы прожжен насквозь. Края хранили следы капель, словно камень тек.
«Должно быть, это он», — предположила царевна.
И, гордо подняв голову, направилась прямиком к прибывшим.
Воин с громовым камнем на шее словно не замечал ее — он был поглощен разговором с Шерехом. Тот втолковывал ему что-то, то и дело указывая на холм.
— Приветствую тебя, о вождь лесных племен! — На язык Аюне прыгнули вдруг те самые строки из «Сына лесов», которые она никак не могла вспомнить последние два дня.
Шерех резко развернулся, его лицо исказилось от злости. Но обладатель громового камня отстранил его и пошел ей навстречу.
Аюна воздела правую руку, как это делали лицедеи, чуть наклонила голову и торжественно произнесла:
— Так вот каков ты, повелитель,
О коем люд и двор мне говорили!
Склоняю я главу перед твоим мечом,
Но не склоняю дух…
Светловолосый венд изумленно взглянул на нее и вдруг расхохотался, чем привел царевну в полное недоумение. Как можно смеяться над такими потрясающими строками? Как вообще можно смеяться над поэзией? Ведь ее языком Исварха говорит с людьми!
Наконец вождь умолк, вытер глаза и, столь же изысканно воздев руку, ответил: