Русобородый торговец послушно удалился. Учаю было слышно, как он сопит недовольно где-то неподалеку, по ту сторону медвежьей шкуры. Сын Толмая сделал шаг вперед, но тут же раздался окрик собеседника:
— Ну-ка стой, где стоишь!
Учай недовольно скривился, но вслух лишь сказал:
— Не подобает мне с темнотой беседовать. Я тебя не испугался — видишь, сам пришел, хоть твои люди моей смерти искали. Что ж ты-то от меня таишься?
В ответ послышался мрачный смешок, больше напоминающий кабаний взрык:
— Я не красная девица, чтобы на меня любоваться.
— А все же…
— Ну что же, коли гость желает, чего ж его не уважить…
Из темноты вновь послышался странный рыкающий звук. Затем предводитель дривов прикрикнул:
— Илень, ты, что ли, там стоишь? Светильню неси!
Недавний проводник вскоре появился из-за медвежьей шкуры с глиняной светильней в руках. Он кинул острый взгляд на Учая, с явным любопытством чего-то ожидая. Неуверенно раскачивающийся над светильней огонек на мгновение выхватил из тьмы нечто ужасное, слабо напоминающее человека. Учай от неожиданности вздрогнул и чуть не шарахнулся назад. На него глядела обожженная безгубая личина, угрюмо глядевшая единственным глазом из-под скукоженного ожогом века.
— Ну что, гость дорогой, налюбовался? — задвигались во тьме зубы вождя дривов. — Может, сестра есть у тебя, так за меня просватаешь?
Учай на мгновение вспомнил тощую, невзрачную Кирью. Даже ей он не пожелал бы такой участи!
— Арьяльский владарь Киран пригласил меня потолковать, — заговорил вождь дривов. — Там схватил, посадил в темницу, а потом, когда понял, что дривы не покорятся, приказал кинуть в горящее болото. Знаешь, как у нас болота горят?
— Слыхал уже, — буркнул Учай. — Сверху дымок над травой, а под ним негасимая огненная яма.
— Только Яндар-громовик имеет власть поджечь землю! — В голосе вождя послышался гнев. — Летней порой он преследует и бьет молниями Ячура, который прячется от него в трясинах. Люди в ужасе бегут прочь, когда ссорятся божественные братья! Но арьяльцам нет никакого дела до наших богов…
— За это их постигнет страшная кара, — с уверенностью сказал Учай. — Кто не почитает бога, тому бог жестоко отомстит. Поверь, я знаю, о чем говорю.
— Ладно, — вздохнул обожженный. — Илень, ступай. Давай, изорянин, о делах потолкуем. Говори, что задумал…
Илень долго перетаптывался за пологом, вслушиваясь в бормотание вождей и ожидая нового зова. За его спиной сопели дривы.
— …Это хорошо, что отныне мы заедино, — приглушенно доносился из-за шкуры хриплый голос вождя, — стало быть, теперь вместе навалимся!