Долговязый что-то сказал одному из своих воинов. Аюна услышала свое имя и знакомое слово «сварга».
— Ты дочь Солнца? — перевел толмач, обращаясь к ней на довольно чистом языке Аратты.
Аюна кинулась к нему и схватила за руку, сама едва осознавая, что делает.
— Что вы такое творите?! Я царевна Аюна, а это мои люди! Да как вы только осмелились поднять руку на дочь Исвархи?! Вы знаете, что с вами теперь будет? — Она быстро думала, чем бы припугнуть дикарей. — Если не прекратите разбой, Исварха отвернется от вас и Первородный Змей пожрет вас во тьме! Немедленно отпустите моих людей!
Толмач быстро переводил ее слова. Долговязый венд слушал и кивал с очень довольным видом.
— Дочь Солнца, — произнес он на искаженном почти до неузнаваемости языке Аратты. — Хорошо!
Он оглянулся на своих людей и, махнув рукой, что-то прокричал им. Аюна поняла, что он их поторапливает. Но тут ему в ответ донесся нестройный восторженный вопль.
— Накхи! — вопили венды. — Накхи!
Что такого радостного в накхах, царевна не поняла. Эти четверо молодых воинов, раненных в последней битве, ехали в обозе в качестве дара ее свирепому жениху. Хоть их и везли в клетках, но одним своим присутствием они доставляли немало беспокойства охране. Когда Аюна впервые увидела их, то в недоумении спросила свою телохранительницу Янди, для чего нужны все эти решетки, если накхов все равно возвращают на родину. Та вначале удивленно воззрилась на госпожу, а затем без стеснения расхохоталась:
«Для них вернуться домой в колодках, в клетке, подобно зверям, — величайшее унижение. Не сомневайся, если они ухитрятся освободиться, то перебьют здесь всех. И тебя, солнцеликая».
«Зачем меня?» — изумилась Аюна.
«Лишь ради того, чтобы вернуться в свой дом с честью и славой…»
Сейчас, судя по застывшим лицам накхов, они отнюдь не разделяли радости вендов от встречи. Разбойники с хохотом тыкали сквозь прутья древками копий. Пленники глядели в никуда, даже не пытаясь защититься от ударов.
Но где охрана, которая всегда была рядом с ними? Царевна, тут же забыв о накхах, завертела головой, однако не увидела никого из своих людей. Где воины, где вся ее свита? Стряпухи, служанки, конюхи? Где, в конце концов, Янди, которая должна ее защищать?!
Наконец она увидела тела в траве и с ужасом осознала, что свиты у нее больше нет. Тех воинов ее охраны, кто еще пытался сопротивляться, быстро и безжалостно добивали у нее на глазах.
— Пойдем! — бросил на том же ломаном языке худой верзила, протягивая к ней руку.
— Нет! — Аюна отшатнулась. — Не тронь меня!
Тот что-то раздраженно бросил и отошел.