— Мы сделаем это, — негромко, но уверенно, как подобает дочери саара одного из двенадцати великих родов, отозвалась Ашья. — Что далее?
— Если к тому времени вы останетесь живы, нападайте на стражу ворот.
Девушка склонила голову.
Слова «если вы останетесь живы» не слишком ее напугали, хотя Ашья понимала всю опасность доверенного ей дела. В стане, полном свирепых воинов, уцелеть будет весьма непросто. Но тем выше честь! И главное — в случае победы она предназначена в жены тому самому вождю, который сейчас стоит перед ней, отправляя ее в бой.
— Ты все поняла? — спросил Гауранг.
— Да. Забраться на холм, проникнуть на совет вождей, убить их, поджечь дом, захватить ворота.
— Все верно.
— Если позволено, у меня есть просьба.
— Вот как? Ну говори.
— Разреши, я пойду одна.
Саар пристально поглядел на девушку.
— Дело опасное. И от него зависит не только твоя жизнь. Все мы можем погибнуть, если венды узнают, что мы здесь, на их земле, и что нас в двадцать раз меньше.
— Тем славнее будет победа, — гордо отозвалась Ашья.
На миг девушке показалось, что Гауранг еле заметно улыбнулся, но его лицо было столь же непроницаемо, как всегда.
— Что ж, иди. Да осенит тебя сила Предвечного Змея. Но помни, что я тебе сказал.
Во мраке Ашья карабкалась по склону священного холма, то и дело останавливаясь, вслушиваясь, ощупывая перед собой землю, чтобы не нарваться на скрытую ловушку. Отец учил ее — впрочем, не одну ее, а всех ее сестер и братьев, — как устраивать западни на пути возможного нападения, так что теперь она диву давалась беспечности вендов. Впрочем, этот страшный своей неуемной яростью народ, похоже, считал, что на своей земле ему некого опасаться. Еще совсем недавно мало кто даже в самых дерзких мыслях осмелился бы подумать о нападении на вендское святилище.
Затаиваясь и прислушиваясь, Ашья невольно вспоминала свое знакомство с будущим мужем. Когда она впервые увидела Гауранга во главе войска, у нее перехватило дыхание — так он был великолепен. Длинная коса с вплетенными белыми лентами рода Афайя свисала почти до пояса. На лбу саарсана была как живая нарисована распахнувшая пасть змея, с клыков которой, подобно слезам, стекали капли яда. Смуглое скуластое лицо повелителя накхов дышало силой и угрозой. Холодные глаза, наводившие такой ужас на врагов, показались юной накхини неотразимыми.
А его изощренный ум! За время похода войско противника неизменно попадало в устроенные им засады, будто саар был не человеком, а коварным горным дивом. Больше всего на свете девушке хотелось отличиться перед Гаурангом, снискать его уважение… А там кто знает, — может, он станет восхищаться ею так же, как она восхищается им?