— Здравствуй, мил-любезный человек. Откуда, зачем ко мне пожаловал?
— Да вот, — отвечает, — хожу по земле, гляжу, что где полезное народу впусте лежит и как это полезное лучше взять.
— Давно, — говорит Денежкин, — такого жду, а то лезут скоробогатки. Одна у них забота, как бы побольше себе захватить. За золотишком больше охотятся, а того соображения нет, что у меня много дороже золота есть. Как мухи из-за своей повадки гинут, и делу помеха.
— А ты, — спрашивает, — при каком деле, дедушка, приставлен?
Старый богатырь тут и объяснил всё, — какая, значит, сила рудяных да каменных денежек. Человек это выслушал и спрашивает:
— Поглядеть из своей руки можно?
— Сделай, — отвечает, — милость, погляди.
И сейчас же сбросил свою рукавицу на землю.
Человек взял горсть денежек, поглядел, как они место показывают, ссыпал в стакан и говорит:
— Умственно придумано. Ежели с толком эти знаки разобрать, всю здешнюю землю наперёд узнать можно. Тогда и разбирай по порядку.
Слушает это Денежкин-богатырь и радуется, гладит сороку на плече и говорит тихонько:
— Дождались, Стрекотуха, настоящего, с понятием. Дождались! Спи теперь спокойно, а я сдачу объявлю.
Усилился и загрохотал вовсе по-молодому на всю округу:
— Слушай, понимающий, последнее слово старых каменных гор. Бери наше дорогое на свой ответ. И то не забудь. Под верховым стаканом в земле изумрудный зарыт. Много больше этого. Там низовое богатство показано. Может, когда и оно народу понадобится.
Человек на это отвечает:
— Не беспокойся, старина. Разберём как полагается. Коли при своей живности не успею, надежному человеку передам. Он не забудет и всё устроит на пользу народу. В том не сомневайся. Спасибо за службу да за добрый совет.
— Тебе спасибо на ласковом слове. Утешил ты меня, утешил, — говорит старый богатырь, а сам глаза закрыл и стал гора горой. Кто его раньше не знал, те просто зовут Денежкин камень. На левом скате горы рудный выход обозначился. Это где сорока окаменела. Пёстренькое место. Не разберёшь, чего там больше: чёрного ли, али белого, голубого. Где хвостовое перо пришлось, там вовсе радуга смолой побрызгана, а чёрного глаза в весёлом зелёном ободке не видно, — крепко закрыт. И зовётся то место — урочище Сорочье.
Человек постоял ещё, на сумки-пестери, ломы да лопаты покосился и берёт с земли богатырёву рукавицу, а она каменная, конечно, тяжёлая, в три, либо четыре человечьих роста. Только человек и сам на глазах растёт. Легонько, двумя перстами поднял богатырёву рукавицу, положил на топазовый стакан и промолвил:
— Пусть полежит вместо покрышки. Всё-таки баловства меньше, а приниматься за работу тут давно пора. Забывать старика не след. Послужил немало и ещё пригодится.