«И это здесь она живет?..» — недоумевал про себя Макс. «Но как такое возможно?.. Это район второго, третьего… максимум четвертого класса…» — он смутился от последней мысли.
Макс никак не мог привыкнуть к тому, что и сам он теперь принадлежал к классу респектабельных господ. Но Рина… Он знал, что ее пятый уровень был не от рождения. Стало быть, она из шестого, или, может быть, даже из седьмого, — он никогда не спрашивал ее об этом, так как это считалось неприличным.
Рина, одетая в ярко-желтое короткой платье и такие же желтые короткие сапожки, выпорхнула из подъезда дома с балконами. Макс смотрел вдоль тротуара, ища ее среди прохожих, когда ярко-желтое пятно мелькнуло слева.
— Рина! ты… — сконфужено пробормотал Макс, когда девушка возникла прямо перед ним, — ты здесь живешь?..
— Да, Макс, конечно же, я здесь живу! — весело ответила Рина, уставившись на Макса своими большими зелеными глазами. — Ты опять за свое?
— Чего? — не понял Макс.
— Опять у тебя слова путаются? — сказала она с улыбкой.
Макс пожал плечами, еще больше смутившись.
— Ну же! Не волнуйся ты так, Макс! Я ведь не кусаюсь.
— Извини, Рин, я и сам не знаю… что это со мной… — смущенно улыбнулся в ответ Макс. — Вернее, знаю…
— И что же с тобой такое? — спросила девушка.
— Я в тебя влюблен, Рина, — ответил Макс, глядя ей прямо в глаза.
Он мог бы не говорить этого, — все и так было понятно без слов. Но Макс сказал. Только так ему удалось окончательно победить свою проклятую застенчивость.
На мгновение лицо девушки отразило свойственное до того одному Максу смущение: замерев, Рина смотрела на него своими большими зелеными глазами, каких не было больше ни у одной женщины во всем мире.
Ростом около ста семидесяти, тонкая как тростинка, с изящными, безупречно стройными ногами с острыми как у девочки-подростка коленками и совсем недетскими, налитыми грудями, не нуждавшимися во вспомогательных приспособлениях вроде лифчика; темнокожая настолько, что сыскать девушку с более темной, чем у нее кожей, было бы задачей не из легких, и притом обладавшая утонченными, не свойственными чернокожим чертами лица, двадцатидевятилетняя Рина была великолепна.
С минуту они стояли посреди тротуара, не замечая обходивших их прохожих, и смотрели друг на друга: смуглый, на вид немного неуклюжий рыжеволосый здоровяк и хрупкая чернокожая девушка в желтом, изящная, точеная, как безупречная эбеновая статуэтка. А потом Рина, ничего не сказав, протянула свою узкую хрупкую ладонь с длинными тонкими пальцами к его широкой лапе, и лапа бережно сжала ладонь. Потом они рассмеялись и беззаботно пошли по тротуару, не разнимая рук. Машина медленно поползла следом вдоль бордюра, как гигантская ручная черепаха.