– Надо, – коротко бросила Люба, выходя из-за прилавка.
– Ой, да знаем мы ваше «надо», – насмешливо произнесла Светка. – Видели мы ваше «надо».
– А видели, так чё зря спрашивать? – пробурчала Любовь.
– Да иди уже! Только недолго.
В холле усадьбы Люба едва не столкнулась с Ильясом Меметовым. Татарин торопился, толкая перед собой угрюмого сына.
– Иды-иды. Если ты меня подставил, я тэбе устрою суд. – Он негромко добавил несколько слов по-татарски. – Мне толка ссоры с Князэм не хватало. Топай, шалопай!
– Что-то случилось? – спросила его барменша.
Меметов даже не обратил на нее внимания – махнул рукой и поднялся на второй этаж в парикмахерскую.
Люба вышла на улицу. Бурное обсуждение миража закончилось. Народ расселся на скамеечках под раскидистыми орехами, разошелся по домам: августовское солнце давно перевалило за полдень и жара достигла своего пика. У лестницы стояли две легковушки – дверки салонов раскрыты, в динамиках надрывно жалуется «Ляпис-Трубецкой»: «Ты-ты кинула!» Чуть в стороне в тени ореха уазик участкового. Петр Баширов стоял у капота своей желтой «шестерки», потягивая с друзьями холодное пиво. Она быстро подошла к назойливому поклоннику. Тот даже не успел отстраниться – девушка схватила его за грудки, оттолкнув приятеля, оказавшегося на ее пути.
– Ну что, женишок? Колись, чего натворил?
– Э! Осторожней, кошка! – возмутился тот, которого толкнули.
– Заткнись! – бросила Люба через плечо.
– Охренела?! – Петр попытался вырваться, но острые ногти девушки впились в футболку, разрывая материю. – Порвала, дура!
– От дурака слышу! Запомни, сопляк: не лезь к Зотову, иначе будешь иметь дело со мной…
– Ой, боюсь-боюсь-боюсь… – хорохорился Баширов, краснея на глазах.
– Тогда бояться будет поздно, – прошипела Люба ему в лицо. – Навек хвостик засушу. Понял?
Первыми от Князя вышли участковый и Ильяс с сыном Нариманом. Перепуганный Меметов бежал следом за Евгением Ивановичем, заверяя, что его шалопай перепутал, что не надо оформлять «лживый свидетель», что он дома разберется с сыном и тот больше не будет «наговаривать сплетня на уважаемый людей». Участковому уже порядочно надоели заверения обвинителя и сама история с поджогом машины. Он молча сел за руль, дождался, пока отец с сыном залезут на заднее сиденье, и завел машину. Уазик развернулся в сторону трассы и, пыля, покатил по сельской дороге.
Люба стояла у колонны, наблюдая за Петром, который стал в один момент чернее тучи. Допрыгался мальчик!
Минут через пятнадцать появился Макар с городским другом. Босой, в запыленных камуфляжных штанах, кузнец немного задержался на крыльце – у Любы создалось впечатление, что он хочет ее о чем-то спросить, но не решается. Зотов встретился с ней взглядом – Люба сплюнула шелуху семечки, крепкими зубами щелкнула новую. Не спросил, лишь кивнул – поздоровался. Городской гость смотрел в другую сторону, словно и не клялся вчера вечером в любви, не лез с пьяными поцелуями.