– Пронзила ножом, – эхом откликнулась Пемфредо.
– Лучше бы оскопила! – прошипела Дино.
Гермий печально покачал головой: Форкиды по-прежнему были безжалостны к врагам и ненавидели Кронидов, истребивших их род.
– Он жив, но пронзен насквозь, – сказал посланник богов. – Я предупреждал его.
– Медуза добьет его.
– И бросит тело в море.
– Нет. Лукавый говорит о другом. – Прищурив глаза, Дино неустанно следила за Гермием, будто ожидая нового подвоха. – Ведь так, Гермий?
В зеве пещеры появился серый силуэт человека. Он шел тяжело, как пьяный или смертельно раненный. Посейдон чувствовал себя именно таким. Пробитая словами Медузы грудь ныла тяжелой обидой, зияла язвой горечи, в которой сбивалось с ритма униженное сердце Кронида.
Его взгляд был страшен. Грайи невольно вновь подняли оружие, чувствуя смертельную угрозу. Атлантид захохотал, обращая лицо к яркому летнему небу, и прыгнул навстречу клинкам, презирая их острую сталь.
Гермий едва успел схватить его сзади, насильно оттянуть от суровых воительниц, готовых к лютому бою с обезумевшим богом, коим был Посейдон в ту минуту.
– Пусти! – взревел атлантид, пытаясь высвободиться из крепких объятий. – Пусти! Уничтожу, мерзкий предатель!
Но Гермий только крепче сжал зубы, напрягая все свои силы. Он постепенно отступал к камням, таща за собой беснующегося Посейдона, выкрикивающего проклятия в адрес воительниц, которые с надменными лицами наблюдали его позор.
Есть много праздных смут у здешней скуки бытия.
Валерий Гаевский
– Пусти! – заорал Виктор, взмахнув руками, пытаясь освободиться от захвата.
Перед глазами был белый потолок комнаты, но плечи еще чувствовали крепкую хватку Гермия. Ковалев быстро поднялся и сел, желая убедиться в собственной свободе. Голова слегка кружилась.
– Что за черт! – злым шепотом произнес Виктор, тщательно протирая глаза. – Что за черт!
Сила видения не отпускала его, мороча разум галлюцинациями. Вот шкаф превратился в валун, вот из стены вышла разъяренная гарпия с мечом в руке, морской прибой лизнул голые ступни. Ковалев вскочил, едва не столкнувшись со столом, – видения отхлынули.
– Черт! – Он растер лицо ладонями.
Виктор тяжело оперся о стол, отдышался. В этот раз головокружение было не столь сильным, но призраки сна не отпускали. Он готов был обнять круглый стол посреди комнаты, если бы хватило рук, вцепиться в него, словно утопающий в обломок корабля, чтобы не оторваться от реальности.
Ковалев отдышался, подождал, пока успокоится гулкий стук сердца, кое-как натянул штаны и подпоясался. Держась за стол, прошел на кухню, но остановился на полдороге. Дверь в соседнюю комнату слева была открыта – на глаза попался стеллаж, от пола до потолка заполненный книгами. Виктор зажмурился, потряс головой. Когда открыл глаза, книги остались на месте.