— Вы уверены, что она знает «как»? — спросила меня Элла с маленькой улыбкой на губах, которая заставила меня снова рассмеяться вслух.
Я забрал у неё чашку чая, и она привела меня в гостиную. Это была комната, где я мог видеть Эллу больше всего. Тёплый толстый плед аккуратно был сложен в конце дивана, и маленькая фотография с пожилым мужчиной и Эллой лежала на нём сверху. Я внимательно посмотрел на фото, и Элла, заметив это, перевернула его лицами вниз.
— Почему ты не поставишь фото на камин, а прячешь его? Или Марта не разрешает? — мягко спросил её, сжимая крепко фарфоровую чашку с чаем.
Элла отвела взгляд, очевидно, не желая мне отвечать.
— Она позволила мне иметь некоторые вещи в этой комнате, — наконец призналась она. — С тех пор как я сплю здесь.
— Ты... спишь здесь? — удивлённо посмотрел я на неё. — Что, прямо на этом гребаном диване?
— Вам необязательно так рычать, — сказала она. — Здесь не так уж и плохо. Тепло у камина.
— Элла, это дом с двумя спальнями, — жёстко сказал я. — Почему ты не спишь в другой спальне наверху?
Она вздохнула, отказавшись смотреть на меня.
— Элла, — рыкнул я. — Ответь мне прямо сейчас.
— Марта превратила его в гардероб, — прошептала она, и я «взорвался» от проклятий. — Простите, я не хотела вас расстраивать…
Я встал с дивана и столкнул чашку, разливая чай по всему красивому журнальному столику.
— Пожалуйста, — сказала Элла запаниковав. — Не надо так, вы оставите пятно…
Я смёл чашку одной рукой со стола, и она разбилась, разлив остатки чая по ковру. В комнате наступила гробовая тишина. Элла, посмотрев на осколки чашки, а потом на меня, зарыдала и упала на колени, собирая осколки.
— Элла, остановись, — сердито рыкнул я. — Ты порежешь себя. Я заменю чашку и ковёр. Ты не слуга.
— Нет, — прошептала она, вытирая рукой слёзы. — Это именно то, кем я и являюсь.
— Элла, это не так. Это, может быть, твоя работа, но это не то, кем ты являешься.
Она вновь посмотрела на пол и снова позволила слезам упасть. Слёзы Эллы разозлили меня, и мне захотелось врезать себе за то, что поставил её в такое положение. Господи, я чокнутый придурок после того, что сказал и сделал.
— Извини, Элла, — пробормотал я. — Мне очень жаль за то, что я сказал и сделал. Я действительно не должен был так поступать.
— Все в порядке, — пробормотала она.
— Элла… — тихо позвал я её.
Она посмотрела на меня своими бездонными голубыми глазами, наполненными до краёв слезами. Её нижняя губа задрожала, и я попытался бороться с инстинктом и прижать её к себе, чтобы успокоить.
— Ты хоть знаешь, что делаешь со мной, принцесса? — медленно продолжил говорить я, и она застенчиво отвернулась. — Посмотри на меня, Элла. Я хочу, чтобы ты всегда смотрела на меня.