-Не смотри на меня так, я понятия не имел!
-Разумеется. Пошел ты, Норман…город спасать.
Жрец примирительно поднял руки вверх:
-Мы понимаем свою роль, и не вмешиваемся в чужие религиозные дела. Разойдемся миром. Нам еще многое предстоит.
Сделав вид, что не заметил оговорку Авеля, я выстроил апологетов рядами и продолжил свою прогулку. Недовольство монаха понятно, представляю какие гроши ему начислила система за месяцы страданий. Надеюсь, Кохаге убедит друга не обижаться слишком долго. Что касается меня, то показатели характеристик давно перестали иметь значение. Вера так яростно скакала вверх-вниз в дни активного расширения храма, что любая радость и печаль по этому поводу быстро сошла на нет. Постепенно я терял все важное с точки зрения игры. После бесконечных атак Волков и читерной прокачки Силоса, незначительным стал уровень и количество опыта. Репутация поднималась, перебивалась достижениями и снова опускалась на дно. Я перестал следить за фракционными отношениями, и обращал внимание лишь на НПС, говорившего со мной прямо сейчас. Во вкладку со старыми квестами я уже не заглядывал так давно, что не помнил сколько их осталось: четыре, пять? Теряю вкус к приключениям. После отключения болевых ощущений, пропало чувство реальности происходящего и наслаждение мелкими деталями окружения. Сколько еще я потерял на этом пути…к чему? Мертвой богине? Да нет конечно. Себе самому? Чем дольше я иду, тем сильнее меняюсь, теряя себя прошлого. К вере? Даже не смешно. Стоит раздобыть мешок для инвентаря, но за эти дни я привык к отсутствию предметов. Вернуть хотелось лишь одну вещь. Ту, что я отлично удержу в левой руке.
Синеглазка оказалась не в сети. Детям наверняка запретили заходить в игру на время ивента. Надеюсь, она, как все подростки, часто проверяет почту: «Привет! Извини, если отвлекаю, но мне нужна моя книга. Это срочно. Норман». Девушка еще ни разу меня не подвела. Занятно, что самая юная из моих знакомых оказалась полезнее всех. Чистая, неиспорченная душа. Обязательно ее поблагодарю за все.
В конце квартала я заметил оживление. Вереница людей протянулась от пустующей лавки оценщика. Похоже, торговец вернулся, но как он проник через ворота? Я пошел напрямую к двери, игнорируя очередь страждущих. Люди здесь собрались действительно отчаявшиеся. Многие заматывали гниющие конечности старыми тряпками и становились похожи на оживших мумий. Несколько горожан явно помутились рассудком и протягивали руки к апологетам, стараясь схватить их за робу. Пара ударов дубинками их усмирили. Жалко несчастных, но они распространяли таким образом болезнь. Внутри суетился подозрительный тип с крючковатым носом, окучивающий свежего клиента: крестьянина в соломенном головном уборе набекрень: