— Потому что грех и гордыня наполнили их сердца, — сказал, тяжело вздыхая, Кирилл.
Князь Михаил задал давно интересовавший его вопрос:
— Но, если Бог ненавидит грех, то почему он допускает его?
Митрополит елейным тоном ответил:
— Тайна сия не подвластна людям!
Скопин-Шуйский даже начал сердиться:
— Это то же самое, что сказать я не знаю!
Митрополит, стараясь не показать раздражение и перевести разговор, спросил князя:
— А какое мнение по этому поводу у вашей светлости?
Воевода Михаил в раздумье наступил на ручеек крови, еще не успевшей впитаться в землю. Под сапогами зачавкала багровая жижа. Скопин-Шуйский предположил:
— Думаю, грех и зло были изначально созданы Всевышним, чтобы люди не слишком наглели и жирели.
Кирилл спокойно сказал:
— Грех не от Бога.
Князь Михаил, обладавший неплохой памятью, возразил:
— Сказано в Евангелии от Иоанна: «Через него появилось все то, что имеет начало — и без него не появилось ничего, что не имеет начала». Если грех имеет начало, то он тоже создан Господом Богом.
Митрополит покачал головой:
— Ты мудрый, князь. Но я не советую тебе этой темы касаться. Постичь подобное разумом никак нельзя!
Скопин-Шуйский и с этим не согласился:
— Почему нельзя? Человек рано или поздно способен осознать и постигнуть любые тайны!
Митрополит возразил:
— Ну, вот взять, например, молнию. Почему она сверкает? Можешь ты это осознать? Вот и принимай верой, что она — гнев Божий.
Князь хотел и на это высказать свое мнение, как вдруг в войске началась свара, несколько тысяч татар решили под шумок ограбить обоз.
На этот раз Скопин-Шуйский с удовольствием рубился с татарами. Не родные люди — не жалко.
Правда, Али-Хану, предводителю татар, удалось быстро успокоить крымчаков. Конфликт был исчерпан. Началась совместная осада Тулы.
Первые три недели прошли во взаимных стычках и обстрелах. К началу четвертой недели подтянулась осадная артиллерия, стали массивно обстреливать город.
По ночам мятежники пытались делать вылазки, но их ждали в засаде лучшие стрелецкие сотни. Однажды несколько отчаянных мужиков все же смогли прорваться к орудиям и вывести из строя четыре осадные пушки.
Тогда князь Дмитрий в ярости приказал идти на штурм мятежного города. Царские воины взбирались по многочисленным лестницам на крутые тульские стены. Повстанцы стреляли метко, но пару башен поначалу удалось захватить. Однако отборный полк повстанцев во главе с самим Болотниковым обрушился на изможденные царские войска. Тут еще кто-то проорал:
— Михаил Шуйский убит!
Повстанцы вдохновились. Штурм был отбит.
Михаил Скопин-Шуйский был жив, но ему не повезло: облили горящей смолой, чтобы не изувечиться, пришлось нырять в ров. Князь Михаил сильно ушибся, его выволокли на носилках вместе со многими сотнями других солдат.