Закусив губу, чтобы не закричать, Мона подняла глаза от экрана и увидела, что Ян не спит и смотрит на нее.
– Прости, я… – Она резко захлопнула крышку компьютера.
– Не проси прощения, я специально оставил, чтобы ты прочитала. Сказать самому не хватило бы сил и смелости. – Он сел и отвел глаза, словно пытаясь что-то рассмотреть в темном углу комнаты.
– Ты болен? – Девушка поднялась с пола и присела на кресло рядом с ним.
– Они так говорят, – он кивнул.
– Неважно, что говорят они. Важно то, что думаешь ты. – Мона взяла его за руку и попыталась заглянуть в глаза.
– Ну ты же знаешь, что психи никогда не признают себя психами, – попытался рассмеяться Ян, но у него не получилось. – Я не знаю, я не могу сказать, ведь смотрящий дает мне лекарства каждый день, но я знаю, что я не в порядке.
– Неправда! – запальчиво воскликнула она. – Ты в большем порядке, чем большинство тех, кто считает себя нормальными!
– Нет, это не так, – грустно улыбнулся библиотекарь и, запустив руку в шевелюру, принялся теребить челку, – а я не живу нормальной жизнью. Я не выходил из дома почти три года, обо мне заботились родители. А потом их не стало, и заботу обо мне перенесли сюда. Я никуда не выхожу за пределы библиотеки, и все, чем я занимаюсь, я записываю в дневник.
– Подумаешь, – фыркнула девушка, – там снаружи все равно нет ничего особо интересного, а дневники многие пишут.
– Знаешь, – Ян снова взял ее за руку, – тебе не надо убеждать меня в моей нормальности. Мне достаточно того, что ты просто приходишь иногда, и того, что ты вообще существуешь.
– Не говори так, – Мона вдруг с силой потянула его за руку, – пойдем выйдем на улицу. Ты увидишь, что тебя просто убедили в том, что у тебя проблемы.
– Нет, – парень остался сидеть, – я не выйду. Едва я спущусь вниз, подойду к двери, как почувствую необходимость сделать запись в дневнике о таком огромном событии, как поход с тобой по лестнице и попытка выйти за пределы библиотеки. Знаешь, в моем мире ничего не происходит, поэтому для меня это огромное событие.
– Ну же, – Мона продолжала гнуть свою линию, – пойдем.
Она еще раз потянула его за руку, и на этот раз тот поддался:
– Только не обижайся на меня.
– Хорошо, не буду, – пообещала она, – но мне очень надо, чтобы ты вышел со мной на улицу. Тогда я буду знать, что он соврал.
Крепко вцепившись в его руку, словно маленькая девочка в большую и сильную руку отца, Мона повела Яна по коридору. Болтая о пустяках – она рассказывала ему о погоде, о том, что растаял снег, и о том, что она ничего не съела на завтрак, они спустились в холл и подошли к двери.