Вчера я нашел такой «труд». Съезд партии, ради которого погибли несколько деревьев и была переведена партия чернил. Никто в своем уме не станет сейчас это читать, разве что историки. Но откуда историкам взяться в моей библиотеке?
Ночью тяжело найти себе занятие, глаза слезятся от букв и пыли, мозг наполняют фантасмагорические видения и идеи, которые по утру и гроша ломаного не стоят. Например, сделать букет из съезда партии и подарить ей. Вначале это показалось мне безумием, и я слишком легкомысленно отмахнулся. Но затем решил попробовать совершить акт вандализма (это было со мной в первый раз) и вырвать лист из части воспоминаний о съезде, под названием «примечания». Интересно, издатели действительно считали, что кто-то не просто прочтет эти труды, но еще и будет писать собственные примечания? Хотя, возможно, у какого-то бедняги просто не было выбора.
Итак, первое «примечание» покинуло свой дом и было превращено мною в бумажную розу. Вышло очень коряво. Я помню, как мы крутили их с мамой из цветной бумаги когда-то очень давно, в то счастливое время, когда дома и деревья были гигантскими, а мама с папой знали все на свете. У мамы получались восхитительные розы, как живые, моя же расцвела с третьей попытки. Но что это была за роза! Порядком измятая, потрепанная. Она совершенно не годилась служить подарком для прекрасной Моны. Поэтому я вырвал еще одну страницу и попытался сделать новый цветок. В этот раз вышло получше. Вдохновленный собственными успехами, я отрывал страницу за страницей и в какой-то момент мне это даже стало нравиться. Я превращал никому не нужный жалкий труд в подарок для прекрасной девушки. Мертвое дерево – в живые цветы.
К утру у меня была пятьсот сорок одна роза. Ими было усыпано все пространство архива, в котором хранились воспоминания о съездах. Нужна была корзина. Ее удалось соорудить из нескольких толстых обложек. Я был доволен собой. Предвкушал, как утром она придет, чтобы вернуть мне «Безымянную звезду», как я предложу ей выбрать что-то похожее, приглашу пройти со мной в архив и тут она увидит корзину с розами. А я так небрежно скажу, что это мое хобби, что я вдыхаю вторую жизнь в книги, подлежащие уничтожению, и что если ей нравится, она может взять розы себе.
Но она не пришла. Возможно, потому, что разыгралась метель и дороги стали непроходимы. Ведь добраться из ее дома до библиотеки можно лишь на волшебных санях Санта-Клауса, запряженных оленями, но вряд ли они имеются у нее в наличии. Я старался не думать о том, что Он-то смог до меня добраться, несмотря на снег. На него нельзя равняться, я уже давно привык считать его сверхсуществом, приходящим в назначенный час, словно заколдованное, зацикленное на одно и то же действие, и ничто ему не в силах помешать. Было бы кощунством сравнивать с ним Мону.