Все это время я стояла на носочках, но мне было совсем не больно.
Парень из офиса целовал меня.
Не прерывайте, пожалуйста.
* * *
В тот вечер Айзек вошел в «Нирвану», как раз когда я начала свою смену. Мы попрощались после ланча, игнорируя поцелуй. Нет, игнорируя два поцелуя. На самом деле, а что говорить? Айзек был влюблен в Кэти, хоть ему и было больно. Я знала это. И он это знал.
Двигаемся дальше.
Но мы с Айзеком были в странной дымке. Он смотрел на меня немного иначе, будто был чем-то удивлен. Пару раз за вечер я замечала, как он смотрел на меня, держа свою ручку в воздухе, полностью погруженный в свои мысли и глядя на меня так… я не была уверена, как именно, но мне нравилось ловить взгляд этих больших карих глаз. Нравилось их выражение, будто он думал обо мне; может быть, не просто как о подруге, а о ком-то большем.
Ох, Мелоди, Мелоди. Хватит мечтать. Ты никогда не учишься на своих ошибках.
Конечно, он думал о Кэти и мистере Извращенце.
Когда у меня наступил перерыв, я остановилась возле его столика со стопкой бумаг и просто почувствовала, что должна сказать что-то.
— Мне жаль, что она с кем-то встречается.
Ну вот, я сказала это громко и четко.
— Не просто с кем-то, с моим директором, — фыркнул Айзек и улыбнулся мне.
— Скажи мне, что происходит в твоей голове. Скажи, как поднять тебе настроение? — спросила я, подавшись вперед и наклоняя голову набок.
— Много чего, Пикси, — проговорил он, опустив на мгновение глаза. Затем его пристальный взгляд вернулся ко мне.
— Если от этого тебе станет легче, то она выглядела обеспокоенной моим присутствием, — сказала я ему.
— Потому что ты великолепна, Пикси, — понизил он голос, и я почувствовала, как у меня участился пульс.
Я?
— Точно. Вот твоя песня, — сказал он, широко улыбаясь.
— Какая песня? — Я пожала плечами, не понимая, о чем он говорит. Я все еще думала о слове «великолепная», сорвавшемся с его губ.
Для меня, только для меня.
— «Потому что ты великолепная, я сделаю для тебя всё…» — пропел он, а я захихикала, ударив его полотенцем. (Примеч.: речь идет о песни «You're Gorgeous» британской группы Babybird).
«Это должно помочь», — подумала я, преподнося все это как дружескую забаву. Это должно скрыть мои чувства.
Айзек пел мне, его голос был таким глубоким, что я вздрогнула.
— И почему ты перестал петь и играть. — Я покачала головой, забирая полотенце и меняя тему, пока никому не стало больно.
Пока не стало больно мне.
— Каково было выяснить такое о своем женихе? Каково это — знать, что тебе изменили? — спросил он меня, и я несколько минут обдумывала свой ответ.