— Межбижер, ты на всю голову идиот!
Межбижер вздрогнул. Такого он от вождя не ожидал. Скупая слеза уже готова была промыть себе дорожку на его щеке. Но тут он сообразил, что Брежнев говорит голосом мадам Берсон, и открыл глаза.
Так и есть. Вместо Кремлевского дворца, медали и денег — подлая мадам в халате шестидесятого размера на босу попу.
И Кремлевский дворец, и медаль с профилем вождя Межбижер ей бы простил, но деньги… Он же почти держал в руках эти фантастические деньги! Нет, это простить невозможно! Надо мстить, мстить и мстить! А пока…
— Чего надо? — вступил в пререкания с мадам Межбижер.
— Ничего, — успокоила его мадам. — Поговорить!
Разговаривать с какой-то мадам Берсон почти лауреату Ленинской премии? Еще чего не хватало! Но надо снисходить, надо…
— Обо што?
— За жизнь… — застеснялась мадам.
— Разве ж это жизнь, — затянул Межбижер, намекая на утерянные тысячи, — это ж грабеж!
— Где грабеж? — кинулся проходивший мимо участковый Прямосутренко, расстегивая кобуру.
— Тут! — начал настаивать Межбижер. — На этом самом месте!
— Кто? — продолжил опрос Прямосутренко, доставая из кобуры шкалик и тут же трусливо запихивая его обратно.
— Она! — охотно выдал мадам Межбижер.
— Я? — схватилась мадам за то место, где, по ее понятиям, предполагалось сердце.
— Кого? — приступил к следственным действиям Прямосутренко.
— Мине… — пожалелся Межбижер.
— Сколько? — стал уточнять, слюнявя карандаш, Прямосутренко в блокнот, который достал из голенища…
— Сто тысяч рублей! — не стал скрывать горькую правду Межбижер.
— Тю, божевольный! — взвыла подслушивавшая тетя Аня.
Услышав, какую сумму ей инкриминируют, мадам Берсон бессильно опустилась на край скамейки, отчего Межбижер взмыл примерно до второго этажа.
— Шутим? — задирая голову, грозно проговорил Прямосутренко. — Вводим в заблуждение?
Межбижер упал обратно и заплакал:
— Сто тысяч… В упаковке… Из рук Леонида Ильича…
— Ага. Это он Межбижеру взятку дал! — съехидничала тетя Маруся. — Чтоб на глаза никогда не появлялся!
За это время мадам Берсон почти пришла в себя.
— Сволочь, провокатор, мишигине… — стала перечислять она достоинства Межбижера. — Рахит, идиот, гопник!
Межбижер тоскливо съежился. Ленинская премия ускользала от него. Совсем ускользала… Он поднял голову к небу. Но и там черная огромная туча норовила закрыть диск луны, так похожий на лауреатскую медаль.
В наш город тигр приехал. Не сам, а с цирком. Он там работает. Кем? Как кем? Тигром, конечно. И, говорят, тигр в нашем цирке жить не захотел. В помещении то есть. Я его понимаю. У них там во Франции или в Италии, в общем, в Америке условия получше. А у нас душно, тесно и животными, простите, воняет. Вот тигр и поселился на улице. Прямо у входа в цирк. Живет себе в двухкомнатном фургоне и в ус не дует. Днем стенку фургона специально обученные люди откидывают, и тигр дышит себе и на виды, какие показывают, любуется. Откормленный такой, гладкий. Как полированный. На улице холодно, а ему хоть бы хны. А что удивляться? В такой-то шубе…