— Ритуза! — сдавленным контральто прокряхтела я, — ты в курсе, что такое «глазные ванночки»?
Я в пятом классе болела какой-то глазной заразой, и мама мне делала примочки из толстых рюмок, за которыми меня же и гоняла в аптеку. Ритку конъюнктивит минул, и она была не в курсе, что это такое.
Долго раздумывать нам было некогда и мы иноходью погарцевали в сторону аптеки. Зашли. Скромно попросили две глазные ванночки. Но… Не тут-то было! В аптеке было всё, включая ваучеры в две цены, а вот нужных в хозяйстве ванночек не было. В тоске и печали мы пялились на банки с пиявками, и тут… Банки! Медицинские стеклянные банки! Они приветливо подмигивали нам из витрины и сверкали своими стеклянными боками, как свадебные фужеры. Аптекарша нам вежливо объяснила, что две штучки она нам не может продать, можно только десятком… Шиковать так шиковать! Заверните нам десять!
С зелёным, как свежая хвоя, ликёром «Банановый», четырьмя шоколадками «Марс» и десятью стеклянными аптечными банками мы ворвались в парк (а где ещё могут выпить две девушки?)
Углубившись в пущу, мы нашли какое-то поваленное древо и удобненько устроились на нём. Открыли ликер… Мать честная! На вкус эта банановая радость оказалась банальным зубным эликсиром. Это сейчас «Мохито» пользуется такой популярностью, а тогда это было фу-фу-фу. Мята должна была быть только в зубном порошке и не иначе. Но деваться-то некуда, пришлось пить то, что глазыньки выбрали.
Ритуза после третьей рюмки-банки начала икать и вместе с иком изливать мне свою боль по поводу: любит не любит, плюнет, поцелует и чем сердце успокоится в казенном доме. Я всё это уже слышала «тыщупятьсот» раз и без бананово-мохитной гадости, поэтому слушала в одну шестнадцатую уха и просто пялилась по сторонам. На четвёртой банке возле нас нарисовался мужик-эксгибиционист. Он грациозно выпорхнул из-за берёз и приветливо распахнул плащ, под которым, окромя вздыбленного естества, ничего не было. Мы молча, со свойственной нам семинарской пытливостью, уставились на то, что он нам демонстрировал. Дядька явно рассчитывал на другую реакцию. Запахнулся и эффектно распахнул свой плащик ещё раз. Мы выпили ещё по одной банке, явно разочаровав искусителя. Он зачем-то послал нас и ушёл. Где же ему знать всю глубину девичьей неразделённой любви, бедному…
Банки как-то резко закончились, а с ними ликёр и шоколадки. Время поджимало, два часа, отпущенные нам инспектором, давно прошли, и мы оказались в самоволке. Но кого это волновало после ликёра, вы же понимаете…
Потащили мы свои размякшие туловища из лесу вон, в сторону собора. Могу сказать одно — такого внимания мы по сей день не испытывали, как бы ни наряжались. Оборачивались на нас все, буквально все, включая детей и животных.