И вот через какое-то время, месяца два прошло, не больше, я сменилась после дежурства и пошла, спать легла. Тормошат меня:
- Вставай! Вставай, к тебе брат приехал.
- Какой брат? Нет у меня брата!
Наше общежитие было на последнем этаже, я спустилась вниз, смотрю: стоит лейтенант молодой, красивый. Спрашиваю:
- Кто тут звал Омельченко?
Он говорит:
- Я звал. - И показывает мне записку, что мы с врачом писали. - Вот... Я твой брат по крови.
Привез мне два яблока, кулечек конфет, тогда конфет нигде нельзя было купить. Боже! Какие это были вкусные конфеты! Пошла к начальнику госпиталя: "Брат приехал..." Пустили меня в увольнение. Он говорит: "Пойдем в театр". А я еще ни разу в жизни не была в театре, а тут в театр да с парнем.
Через несколько дней он уезжал, у него было направление на Воронежский фронт. Когда он пришел попрощаться, я открыла окно и помахала ему рукой. В увольнение меня не пустили: было много раненых.
Ни от кого писем не получала, даже не имела представления, что это такое - получить письмо. И вдруг получаю треугольничек, распечатала, а там написано: "Ваш друг, командир пулеметного взвода... погиб смертью храбрых". Это тот мой брат по крови. Он сам детдомовский, и, видимо, единственный адрес, который у него был, - это мой. Уезжая, он очень просил, чтобы я оставалась в этом госпитале, чтобы после войны ему легче было меня найти. И через месяц я получаю вот это письмо, что он погиб, и мне так стало страшно. Я решила всеми силами уйти на фронт и отомстить за свою кровь, я знала, что где-то пролилась моя кровь...
Но на фронт уйти не так просто. Три рапорта написала начальнику госпиталя, а на четвертый раз пришла к нему и говорю:
- Если вы меня не отпустите на фронт, то я убегу.
- Ну, хорошо. Я тебе дам направление, раз ты такая упрямая...
Самое страшное, конечно, первый бой. Небо гудит, земля гудит, кажется, сердце разорвется, кожа на тебе вот-вот лопнет. Не думала, что земля может трещать. Все трещало, все гремело. Мне казалось, вся земля вот так колышется. Я просто не могла... Как мне все это пережить... Я думала, что не выдержку. Мне так сильно страшно стало, и вот я решила: чтобы не струсить, взяла комсомольский билет, макнула в кровь раненого, положила себе в карманчик и застегнула. И вот этим самым я дала себе клятву, что должна выдержать, самое главное - не струсить, потому что если я струшу в первом бою, то я уже дальше не ступлю шага. Меня заберут с передовой, отправят в медсанбат. А я хотела быть только на передовой, отомстить за свою кровь лично.. И мы наступали, шли по траве, а трава выросла в пояс... Там уже несколько лет не сеяли. Идти было очень тяжело. Это на Курской дуге...