– Ты не считаешь, – поинтересовалась она, – что из-за господства мужчин страдают все вокруг? Был ли ты хоть раз счастлив в теле мужчины с тех пор, как покинул утробу матери? Кроме тех случаев, когда пытался залезть обратно…
И она одарила меня презрительным взглядом девственницы.
– Буду ли я счастлив теперь, в теле женщины? – спросил я в ответ.
– О нет! – рассмеялась она. – Конечно, нет! Для этого все мы должны жить в счастливом мире!
– Твое имя означает мудрость, София, так поведай мне, в чем суть счастливого мира? Как я его узнаю, пока не поживу в нем?
На миг ее лицо затуманилось, и она погрузилась в молчаливое раздумье, разглядывая контейнер с мочой, словно именно в нем содержался ответ на этот сложный метафизический вопрос.
Когда я спросил у Матери, буду ли счастлив, она зловеще ответила:
– Мужчиной ты мучился от смертности, потому что мог увековечить себя лишь чужими руками, посредством женщины; часто такое посредничество оказывалось насильственным, его посредничеством и не назовешь. Зато теперь, первая из всех живых существ, ты сможешь сама заронить в себя семя и сама дать плод. Благодаря моему банку спермы ты, Эва, полностью самодостаточна! Потому ты и стала новой Евой, твое дитя восстановит весь мир!
Словно по команде, за кулисами грянули трубы и тарелки; она навестила меня в роли божества, облаченная лишь в бахрому сосков, и я трепетал от страха, сраженный наповал. Потом раскатистым пятистопным ямбом она поведала о вечности, о крахе эпохи, о психосексуальной динамике и перехвате фаллоцентрического натиска, чтобы мир успел дозреть в женском месте без смертоносного вмешательства мужского времени. От такого красноречия сотрясались, вступая в резонанс, ее розовые соски; но даже полностью попадая под влияние оратора, я все-таки морщился при мысли о гигантском изменении тела, которое раньше было зеркальным, пусть и черного цвета, отражением моей новой плоти. Когда-то Матерь была худенькой и гибкой девочкой. А теперь взгляните на нее! Какая ярость, какая безысходность могли заставить ее воссоздать собственным телом лучезарную фигуру многогрудой Артемиды, еще одной бесплодной богини плодородия?
Возможно, всему виной пустыня, где после проведенных ядерных испытаний у человека развились мутации; пустыня сотворила доселе невиданные формы рода людского, в которых жизнь пародировала миф или стала им. Меня затрясло, побежали мурашки по коже, хотя в целом я еще плохо понимал происходящее.
Матерь ежедневно вглядывалась в мое нутро, подсвечивая себе налобной лампой, и вскоре заверила, что яйцеклетки в новых яичниках созрели. Мне разрешат одну контрольную менструацию; а спустя четырнадцать дней, как она закончится – самое благоприятное для зачатия время, – меня оплодотворят.