Нет. Неправда. Я кричала, потому что было больно; наверное, новые глаза мне сделали из воды, они слишком часто начинали слезиться.
Всю зиму поиски Зиро утыкались в цепь горных хребтов. Они выпячивались сквозь изменчивую плоть пустыни, опасные, непреодолимые, снег служил им головным убором, а туман капюшоном. Но когда стало теплеть, Зиро принял твердое решение перелететь через горы, едва сойдет снег; он прочесал пустыню вдоль и поперек и теперь понял: Тристесса живет за этими ледяными вершинами.
Три месяца я провела в статусе жены Зиро. Познание женской природы оказалось чрезвычайно жестоким уроком, хуже и не придумать. Если Матерь выбрала меня, чтобы искупить грехи моего первого пола в отношении второго посредством моих собственных сексуальных страданий, я бы сказала, что к тому времени, как невинная, но пылкая весна побудила вылезти из песка тот растительный мир, который любит засушливые места, и начала слегка прогревать ночи, моя трансформация полностью завершилась. Вмешательство Зиро превратило меня в женщину. Даже больше. Диктатура его члена сделала из меня разозленную женщину.
Если бы он не начал связывать мне запястья, когда я стала выказывать непокорство при попытке уложить меня в кровать, я бы выцарапала ему глаза. А его жены с лицами престарелых детей, которые так наивно согласились на статус «не-совсем-человек», вызывали во мне яростную жалость. Я видела их сине-зеленую, от побоев, что он им наносил, кожу, и мной двигал гнев оттого, что любовь притупляет их чувства. Этот гнев помог выжить.
Зима шла на спад, а новости в промокших газетах, извлекаемых из мусорных баков у супермаркета, становились все мрачнее и мрачнее. В конце концов, чтобы снять осаду Гарлема, в ход пошли бомбы; Черные отплатили чередой политических убийств. Штат Калифорния начал претворять свое решение выйти из состава страны. Мусорные сборы стали скудны как никогда; шансы найти подгнивший камамбер сводились к нулю. Запасы топлива подходили к концу, однако Зиро был слишком безумен, чтобы хоть как-то встревожиться. Впрочем, возможно, он почувствовал, что время на исходе, так как отказался от прогулочных полетов над пустыней; день-деньской вместе с собакой он прочесывал горы и территорию за ними, частенько оставляя жен дома. Одинокий разведчик.
Старенький тарахтящий вертолет уносил его все дальше за горы. Ведь она была там? Она, его голубая мечта, цель его поисков, устроилась по ту сторону острых пиков. Порой Зиро уходил утром, а возвращался лишь через сутки, в пылу погони совсем о нас позабыв. Девушки признавали, что духовный поиск важнее их потребностей, и старались терпеть, а он, как только выдавалась минутка, нас обслуживал… однако минутки эти выдавались все реже и реже. Заведенный на ферме порядок полетел в тартарары. Чувствуя приближение апокалипсиса, все были на пределе. Затаив дыхание, мы ждали возвращений Зиро. Когда он появлялся – в пыльной одежде, с проблеском дикой догадки в глазах, – мы окружали его в ожидании новостей, а он разгонял нас кнутом, валился на матрас в своем кабинете и засыпал сном изможденного человека без сновидений. И ни капли жизненного эликсира, ни для одной из нас!.. Мы успокаивали себя мыслью, что скоро, да, уже скоро этот эликсир действительно будет дарить жизнь.