– Да ну какое ремесло, так, кое-как да кое-где…– скромничал Сыч.
– Живых видели? – Спросил кавалер.
– Видели,– отвечал Роха, и заорал,– эй, кашевар, кашевар! Вина мне принеси.
– Не видели, экселенц, но слышали, – поправил его Сыч,– напуганы все, двери не отпирают, мы особо и не ломились.
– Много живых?
– На нашей улице один дом живых. Нотариус живёт. А на той, что идёт вдоль канала аж два с живыми. А вот, если на запад от канала свернуть, ещё один дом с живыми нашли. Там каменотёс живёт, остальные говорить с нами не хотели, боялись. А каменотёс стал говорить, хотя дверь не отпирал. – Рассказывал Фриц Ламме.
– Твой человек, жулик ещё тот, сказал ему, то мы еретики, так он собака, обрадовался.– Произнёс Скарафаджо, принимая от кашевара огромную кружку вина отпивая большой глоток.– Фу, горло пересохло.
– Ага, так и есть, экселенц, посудник – еретик. Просил хлеба принести, мол, семья у него голодает, неделю всё как доели.
– А дверь то не открыл,– добавил Роха, отпивая вина опять и с удовольствием и приговаривая,– Господь Вседержитель как же это хорошо, не то, что у нас в Аланталуссии, конечно, но тоже очень, очень неплохое вино.
– Спросил, я его, знает ли он город, – продолжал рассказ Сыч, поглядывая, как Роха пьёт вино, – а он говорит, мол, конечно знаю. Я с отцом, мол, его строил. Сказал, всё расскажет, если мы ему хлеба привезём, завтра и привезём.
– Взять его нужно было, и сюда волочь,– сухо сказал Волков, он не был доволен,– до завтра тянуть не будем, сейчас поедем.
Кавалер встал.
– Экселенц, да ни куда он не денется,– заверял Сыч.– Завтра на заре поедем, хлебушка свежего ему покажем, и всё – наш будет.
Волков злился на этих двух дураков, не знали они, что солдаты Пруффа могут в любой момент поднять мятеж, или просто уйти. И пусть каменотёс не помог бы ему пробраться в цитадель, но показать солдатам, что дела хоть как то идут было необходимо.
– Сейчас поедем, – сказал он тоном, не допускающим возражений. Но возражения последовали.
– Фолькоф, успокойся, – неторопливо говорил, Роха отпивая вина из кружки,– твой человек прав, ни куда он не денется.
Кавалер пришёл в ярость, только вот Роха этого не замечал.
– Экселенц, темнеет уже. Лучше завтра,– произнёс Сыч, он то, как раз видел, что его господин чёрен от гнева, но продолжал,– мы можем в темноте сбиться, место не знакомое, да и не дай Бог, встретим кого в темноте. Лучше завтра, на рассвете, но ежели вы решили сейчас, то оно конечно.
Волков глянул на него свирепо, но понимал, что Фриц Ламме прав, и сказал поэтому:
– Иди, поешь, и будь готов завтра с рассветом найти дом.