– А оружие у него какое?– Спросил солдат.– Как у меня?
– Какое там, короткое с локоть, а ручка в серебре, а у вас-то в золоте. Вам-то он не чета.
– Стар, молод?
– Молод, вам то в сыны будет.
– Не спи, как она, куда пойдёт, за мной приходи.
– Так и сделаю.
Агнес поела и ушла в покои. Солдат даже усмехнулся про себя: «Бойкая шалава эта Брунхильда, хорошо, что взял с собой Агнес, она за ней присмотрит. В первый же день себе нашла забаву. Ну а я гляну, что за господин, этот в широких портках да при оружии».
Вскоре пришёл Сыч. Жадно ел, рассказывал:
– Места в городе есть, да только, таких, что б все наши лошади вместились, да двор под телеги был, не так уж и есть. Нашёл один такой дом, просят два талера, да двадцать крейцеров за месяц. Думаю, поторгуемся – уступят, на двух сойдёмся. Но деньгу просят вперёд.
– Очень дорого,– мрачно сказал Волков.
– Так то – да, но всяк меньше чем тут.
Тут спорить было бессмысленно. Нужно было быстрее отсюда уезжать.
– Ты спать, пока не ложись, сегодня хахаль к Брунхильде придёт.
Сыч сразу переменился в лице, от лёгкой беспечности и следа не осталось:
– Убивать будем?– Спросил он, перестав жевать.
– Ополоумел что ли?– Солдат глянул на него.– За что ты собираешься его убивать. За то, что баба ему приглянулась? Так она многим нравится, ты всех резать будешь?
– Так она ваша баба,– сказал Сыч,– или нет?
– Моя. Наверное,– отвечал Волков, как то неуверенно,– но мне не нужно что бы ты всех убивал, кто к ней приходить будет.
– Ничего я не понимаю, ваша она или не ваша.– Мрачно говорил Сыч.
– Тебе и понимать не нужно, сказал тебе не ложиться спать вот и не ложись,– раздражённо сказал солдат.
– Так не лягу,– обещал Фриц Ламме по кличке Сыч.
Солдат видел, что он явно не доволен. Насупился. Но ничего больше говорить ему не стал.
Они вскоре поднялись к себе в покои, монах и Ёган уже были там, валялись на тюфяках, но ни кто не спал, монах читал вслух книгу, Ёган слушал. Солдат не раздеваясь, завалился на кровать. Перина тут была хуже, чем у барона Рютте.
Но долго сравнивать перины ему не пришлось, вскоре в дверь поскреблись. То была Агнес:
– Нарядилась вся, пошла. Свистел он. – Сообщила она шёпотом.
– Ну и мы пойдём,– сказал солдат,– монах ты тут останься с Агнес.
Он, Ёган и Сыч, спустились вниз, в трактир. Там было уже немноголюдно, и за одним из столов сидели они: Брунхильда -хороша, как никогда, и юноша лет семнадцати из богатой, по его виду, семьи. Перед ними стояли высокие бокалы из стекла с вином.
Брунхильда, как увидала солдата с его людьми, окаменела лицом, рот разинула, сидела ни жива, ни мертва. Волков, Ёган и Сыч встали рядом со столом, за которым они сидели. Юноша, оценив ситуацию, храбро встал, так они постояли чуть-чуть, разглядывали друг друга, Ёган с усмешкой, Сыч с откровенной ненавистью, а солдат просто прикидывал, кто этот малец. А юноша храбрился, конечно, но страх до конца скрыть не мог, тем более, что девушка тянула его за рук и шептала: