— А он?
— Что — он?
— Что он сделал, Танни?
— А что он должен был сделать?
— Лично я попытался бы выяснить, что за… — Рихт шагнул ко мне ближе. — Танни, ты в курсе, что сейчас ты пытаешься проделать то же самое? Так вот, со мной не прокатит. Я намерен сделать тебя счастливой, и я сделаю тебя счастливой. Хочешь мороженого?
Разрядить обстановку одной фразой — это по-нашему.
— С чего ты взял, что мороженое сделает меня счастливой? — фыркнула я.
Рихт укоризненно покачал головой.
— У меня четверо сестер, я же говорил, — он развернул меня за плечи и подтолкнул к мини-бару, где размещался встроенный планшет для заказа еды из ресторана. — Вперед.
Вперед не получилось, потому что мобильный снова задергался. Я успела только увидеть вызывающий номер «Леона-сестренка», когда дисплей мигнул и погас.
Судя по всему, навсегда.
Что такое не везет, и как с этим бороться. Судя по всему, мне стоит написать на эту тему книгу, и состоять она будет всего из одной страницы и одного слова: «Никак».
— Танни, что с твоим телефоном? — Рихт нахмурился, глядя на «сетчатый» дисплей, но ответить я не успела. В дверь не просто постучали, в нее заколотили, настойчиво так.
Мрачнея еще больше, Рихт направился открывать, и его не снесло в сторону только благодаря габаритам. Вальцгарды чеканным шагом промаршировали ко мне, один с телефоном наперевес.
— Почему вы сбросили вызов?
Нет, ну это уже…
Мне в руку сунули мобильный, прерывая мыслепоток.
— Ответьте. Звонок от первой леди.
Для тебя первой леди, морозильник ты ходячий. Тем не менее поднесла смартфон к уху:
— Леона?
— Танни, ты почему бросила трубку?!
— Я не бросила. У меня же телефон убился, помнишь?
— Ах, да.
Ах, да?! Мне очень хотелось задать вопрос, с чего за мной по пятам ходят два шкафа, но я удержалась. Не при Рихте же.
— Почему ты не у себя?
Ничего себе, вопросик.
— А должна?
— Сейчас — да, — заявила Леона.
— Сейчас?!
— Возвращайся к себе, я наберу через пять минут.
Она отключилась раньше, чем я успела высказать все, что по этому поводу думаю. Из чистого упрямства хотелось остаться в номере Рихта (честное слово, мне двадцать шесть, и я сама могу решать, где мне проводить вечера!), но желание поговорить с сестрой откровенно (в частности, об этом) перевесило.
— Мороженка отменяется, — сказала я.
Рихт хмыкнул.
— Что ж, в таком случае запишем ее на будущее.
Я улыбнулась.
— Ага.
И слиняла быстрее, чем услышала: «Увидимся на съемках, Танни».
Кто-то мог назвать это бегством, я бы назвала это стратегическим отступлением, поскольку сегодня с какой-то радости выдала Рихту факт о себе, который даже отражению в ванной не рассказывала очень и очень долго. Над этим определенно стоило подумать, хотя в последнее время я вообще слишком много думаю.