Мэррис хотела что-то сказать, но наткнулась на решимость в моих глазах и отступила. Я же шагнула в анфиладу, которая вела в Верхний парк. По пути нам попалась ниша, в которой когда-то плакала одна из девушек: сейчас драпировка была поднята, и ниша пустовала. Пустовал и гарем, но почему-то именно в эту минуту звенящая тишина некогда оживленных коридоров ударила особенно больно. Хлестко, как порвавшаяся струна, словно во мне и правда, действительно что-то порвалось.
«Тебе не придется справляться с драконами, — сказал мне отец, когда снова опустил на землю. — Это — удел мужчин. Мужчина должен быть сильным».
«А женщина?» — спросила я, задрав голову. Поймала улыбку мамы и снова взглянула на отца.
«А женщина поможет ему эту силу сберечь и умножить. Своим пламенем. Своей любовью», — ответил он и обнял маму.
В тот момент, когда эти слова прозвучали в сознании, я ускорила шаг.
Ворвалась в свежесть раскидистых деревьев и благоухающих цветов, устремилась к небольшим резным качелям, с которых было видно океан и утес. Это место было единственным, где парк не огородили высокими балконными перилами. Не огородили исключительно потому, чтобы не портить красоту, которую можно было увидеть с качелей: на подъеме казалось, что взлетаешь в небо, на спуске — что вот-вот коснешься океана пятками.
Два шага до отвесной стены замка.
Два шага, отделяющие качели от головокружительной высоты над океаном.
— Оставьте меня, — сказала служанкам и хаальварнам. Сказала не своим голосом, потому что боялась, что мою слабость увидят все.
Они действительно остановились, а я пробежала до качелей и рухнула на разбросанные по ним подушки. Обвила руками цепи, оттолкнулась.
Раз — и ветер подхватил меня, помогая взмыть ввысь. Обжег пылающие щеки, срывая скупые слезы.
Мамочка, папа, как же мне вас не хватает!
Как не хватает вашей мудрости и силы, вашего безграничного терпения и любви…
Два — и я уже лечу назад.
Ветер свистит в ушах, сверкает раскаленный лучами солнца океан. Сверкает так, что больно глазам, но это сейчас. Ночью он опять превратится в ревущее чудовище, воды которого скрывают кораллы и рифы, а из глубин которого поднимаются волны, способные накрыть самого крупного дракона.
Три — и снова наверх.
Как же я устала быть сильной…
Да и была ли когда-то?
Четыре — падение вниз, и я прижимаюсь щекой к холодной цепочке. Позволяю этому холоду ворваться в меня, пропускаю сквозь себя и отпускаю.
Пять.
Отпускаю одновременно с руками: разжимаю пальцы — и больше ни за что не держусь. Я отлично ловлю баланс, но подушка соскальзывает с сиденья. Осознание этого приходит слишком поздно, меня швыряет вперед. Прямо в разверзшуюся подо мной пропасть.