Маврикий, наконец очистивший свою одежду, тоже подал голос:
– Обещала она, отец Феона, средство для лечения отца Прокопия сделать!
– Ишь ты, – улыбнулся Феона. – Прямо доктор в сарафане получается. Чудеса, да и только!
Отец Василий загадочно посмотрел на Феону сквозь толстые стекла очков и с уважением в голосе произнес:
– Искусницу, как она, поискать еще. У нас ведь как? Доктор, аптекарь да лекарь. Доктор совет свой дает и приказывает, а сам тому не искусен, а лекарь прикладывает и лекарством лечит, и сам не научен, а аптекарь у них у обоих повар! Меланья эта, всю лекарственную мудрость постигла.
Отец Василий прошелся по келье, нервно потирая руки и заинтересованно поглядывая на Феону.
– И вот еще, – сказал он приглушенно, заговорщицки подмигивая, – средства, которые она у меня взяла, можно использовать как угодно, но только не для лечения детских коликов.
– А для чего они ей? – спросил заинтригованный Феона.
– Я не знаю, – пожал плечами отец Василий. – Может, она философский камень ищет или эликсир бессмертия, или просто хочет отравить всех нас на вечерней трапезе. Выбирай, что больше нравится? Она сильная балия! Знания ее мне неведомы, а мысли недоступны.
Отец Феона с сомнением посмотрел на отца аптекаря и, взвесив сказанное им, спросил:
– А чего это ты, отец Василий, решил мне вдруг все свои сомнения выложить?
Аптекарь улыбнулся одними губами и, придвинувшись ближе, тихо пояснил:
– Веришь, нет, отец Феона, никому другому не сказал бы, а тебе говорю.
– Чего так?
– Я узнал тебя!
– Мы встречались раньше? – удивился отец Феона, внимательно вглядываясь в лицо аптекаря.
– Да, много раньше. Ты, наверное, не вспомнишь. Я тогда по просьбе архиепископа Арсения помогал ботанику иноземному Джону Копле составить коллекцию всяких трав и цветов, что под Архангельском растут.
– Ботанику, говоришь? Джону! – вмиг нахмурился Феона. – Джон-то он Джон, да не Копле, а Традескант. Инженер военный, изучал фортификации наших северных крепостей. Английский лазутчик, одним словом…
– О том ничего не ведаю, – выставил перед собой руки отец Василий, защищаясь от возможных обвинений в пособничестве английскому лазутчику. – Я простой монах и аптекарь, я лечу, а не убиваю. Не знаю, кто он на самом деле, но коллекцию мы собрали с ним самую настоящую. Цены этой коллекции нет!
Отец Феона заглянул через стекла очков в неестественно большие глаза аптекаря, пожал плечами и, подталкивая Маврикия к двери, стал прощаться:
– Прости, отец Василий, пойдем мы. Пора к вечерней готовиться.
Отец Василий с кажущимся неподдельным, почти детским разочарованием посмотрел на своих гостей и произнес: